Литературный призрак
Шрифт:
Памятуя о сумасшествии доктора, я держал язык за зубами и не выдавал хозяину своего присутствия. Меньше всего я хотел плодить мистиков, психов и писателей. Однако, встречая на своем пути мистика, психа или писателя, я иногда вступал с ним в диалог. Один писатель из Буэнос-Айреса даже предложил название для меня — noncorpum,что значит «бестелесный», во множественном числе — noncorpa.Если только наступит день, когда множественное число понадобится.
Я
Я вернулся на Святую гору, обогащенный знаниями благодаря не одной сотне хозяев, но по-прежнему ничего не ведая о своем происхождении. Я устал от скитаний. Святая гора — единственное место на земле, с которым я ощущаю связь. Десять лет я пользовался гостеприимством монахов, которые обитают на склонах горы. Вел размеренную и спокойную жизнь. Подружился с одной старой женщиной, которая держала на горе чайный домик. Она принимала меня за говорящее дерево. После ее смерти я ни с одним человеком не разговаривал.
— Входи, доченька, входи! — раздался из юрты голос шамана.
Над входом висит выбеленная солнцем челюсть. Ганга оглядывается — ее вдруг охватывает страх. Мальчик играет с красным мячиком. Подбрасывает его в бледно-голубое небо, запрокидывает голову, ждет, потом ловит. Ганга видит ову— горку священных камней и костей. Склоняется перед ней, потом ступает в дымный сумрак юрты.
— Входи, доченька!
Шаман сидит на коврике. Медитирует. С балки свисает лампа. В медной тарелке оплывает сальная свеча. Дальняя стена увешана шкурами животных. Воздух густой от курений.
Возле входа стоит резной ящик. Ганга открыла его и положила туда почти все тугрики, которые Каспар дал ей на чай накануне вечером. Потом сняла обувь и в правой, женской, половине юрты опустилась на колени перед шаманом. У шамана морщинистое лицо, по которому невозможно определить возраст. Седые спутанные волосы. Закрытые глаза вдруг широко распахиваются. Он указывает на низкий столик — на нем стоит старый чайник.
Ганга наливает в костяную чашку темной жидкости без запаха.
— Пей, Ганга, — говорит шаман.
Моя хозяйка делает глоток и хочет начать рассказ, но шаман жестом останавливает ее.
— Ты пришла, потому
— Да, — отвечаем мы с Гангой в один голос.
Ганга остро ощущает мое присутствие и роняет чашку. Недопитая жидкость растекается по циновке.
— Мы должны выяснить, чего он хочет, — говорит шаман.
Сердце Ганги бьется, как мышь в коробке. Я осторожно отключаю ее сознание.
Шаман замечает перемену в ее состоянии. Он берет перо и чертит в воздухе какой-то знак.
— Кто ты, дух? — спрашивает шаман, — Предок этой женщины?
— Не знаю, кто я, — отвечаю я голосом Ганги, только охрипшим, словно пересохшим, — Сам хочу узнать.
Как странно снова произносить это слово — «я».
Шаман сохраняет полное спокойствие.
— Назови свое имя, дух.
— Я обхожусь без имени.
— Ты предок этой женщины?
— Ты уже спрашивал. Нет. Насколько мне известно.
Шаман стучит костью об кость, бормоча что-то на неизвестном мне языке. Потом вскакивает на ноги, поднимает руки и сгибает пальцы, как когти.
— Именем великого Эхий-мергена заклинаю тебя — покинь тело этой женщины! Изыди! — орет шаман.
Ох уж эти штучки.
— Изыду — а дальше что? — спрашиваю я.
— Изыди! — орет шаман. — Изыди! Заклинаю именем великого Эхий-мергена, который отделил день от ночи!
Шаман трясет над Гангой погремушкой, размахивает курительницей и брызгает водой ей в лицо.
Потом смотрит, ожидая реакции.
— Шаман, я рассчитывал на более разумное поведение с твоей стороны. За много лет я впервые вступил в разговор. А водой Гангу лучше помыть, будет больше пользы. А то она считает, что монгольская плоть не потеет, и никогда не моется. И еще у нее вши.
Шаман пристально смотрит в глаза Ганге, пытаясь обнаружить того, кто не является Гангой.
— Твои слова, дух, ставят меня в тупик. Сила твоя велика. Ты желаешь этой женщине зла? Ты злой дух?
— Случается, разозлюсь иной раз. Но вообще, по-моему, я не злой. А ты?
— Чего ты хочешь от этой женщины? Что мучает тебя?
— Одно воспоминание. И отсутствие остальных.
Шаман снова садится на коврик и принимает ту же позу, что вначале.
— В какой стране ты жил, когда имел тело?
— Почему ты думаешь, что я был человеком?
— А кем еще ты мог быть?
— Хороший вопрос.
Шаман морщит лоб.
— Ты очень странный. Такие, как ты, встречаются редко. Ты рассуждаешь как ребенок, а не как старый, поживший человек.
— Что значит «такие, как я»? Тебе встречались такие, как я?
— Я же шаман. Моя работа — общаться с духами. Раньше это делал мой учитель, а еще раньше — учитель моего учителя.
— Позволь мне исследовать твое сознание. Я должен выяснить, с какими духами ты имел дело.