Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Дарнтон Роберт

В другом постскриптуме Фаварже передавал уверения в совершеннейшем почтении женам Остервальда и Жана-Эли Бертрана, зятя Остервальда и тоже члена совета директоров. Кроме того, он справлялся о здоровье их домашней собачки: «Не заболел ли песик (le petit toutou)? Прошлой ночью мне снилось, что он издох». Служащего, которой беспокоится о том, хорошо ли чувствует себя собачка жены хозяина, трудно счесть человеком со стороны, которого с фирмой связывают сугубо деловые отношения. Говоря о делах, касающихся STN, Фаварже неизменно пользовался формами первого лица множественного числа, даже если писал в дневнике: «наши Библии», «наши интересы», «наше здание». Из его писем, адресованных в центральную контору, складывается впечатление полного единства интересов; в свою очередь, контора – то есть, собственно, Остервальд, который вел корреспонденцию «Общества», – проявляла заботу о благополучии Фаварже. Когда Фаварже выехал из Лиона, где уже успел побывать за два года до этого, и направился в неизведанные земли, Остервальд постарался его подбодрить: «Bon voyage, желаю удачи в делах и хорошо провести время. Мы будем признательны за ваши заботы о своем здоровье и за те усилия, которые вы приложите для выполнения своей задачи».

Трудности, с которыми приходилось сталкиваться одиноким путешественникам на дорогах XVIII века, сегодня трудно себе вообразить. Фаварже так ни разу и не пришлось пустить в дело пистолеты, но, выехав из Авиньона, он подцепил весьма неприятную форму чесотки, которую вызывают микроскопические клещи, проникающие под кожу: «Мне придется пережить кровопускание, а затем очистку организма [вероятнее всего, посредством клизмы]. Я обратился к хирургу и получил от него эти рекомендации». Как только его собственное здоровье пошло на поправку, захворала лошадь. Позади было уже более сотни миль нелегкого пути, и Фаварже, судя по всему, успел к ней привязаться. Он регулярно докладывал

о ее состоянии, и в сентябре, когда на Южную Францию обрушились бури и лошади стало совсем худо, тон его писем стал весьма тревожным. Остервальд отвечал ему из Нёвшателя: «Нас куда более беспокоит ваше собственное здоровье, нежели здоровье вашей лошади».

Приписывать отношениям человека и животного сентиментальный характер было бы ошибкой. Жизнь у путника была достаточно суровой. Дороги были ужасными – земляные колеи, сплошь усеянные рытвинами и заполненные грязью, если не считать немногих основных трасс, ведущих прямиком в Париж 7 . Постоялые дворы немногое могли предложить усталым путникам, проведшим весь день в седле. Тамошняя пища и тамошняя грязь, в равной степени отвратительные, служили излюбленной темой рассказов для путешественников, особенно для тех, кто уже успел познакомиться с английскими постоялыми дворами – как Тобайас Смоллет, шотландский романист: «По всему югу Франции, за исключением больших городов, гостиницы холодные, сырые, темные, унылые и полные пыли; владельцы сплошь бездельники и вымогатели; прислуга неуклюжая, чумазая и бестолковая; кучера ленивые, жадные и нахальные». Артур Янг, английский агроном, проезжавший по югу Франции примерно той же дорогой, что и Фаварже, описывал гостиницу в Сен-Жироне как «место, полное самых отвратительных грязи, мрази, жульничества и бесстыдства из всех, что когда-либо испытывали терпение или оскорбляли чувства путника» 8 .

7

Перестройка этих основных дорог, которые вели из провинций в Париж, благодаря принудительному труду в рамках дорожной повинности (corvee des chemins) между 1738 и 1780 годами, сократила время в пути вдвое, но Фаварже приходилось передвигаться по дорогам поперечным, а те, как правило, оставались в состоянии весьма прискорбном. См.: Guy Arbellot. La grande mutation des routes de France au milieu du XVIII^e siecle // Annales. Histoire, Sciences Sociales. 28 (1973). P. 765–791; а также: J. Letaconnoux. Les transports en France au XVIII^e siecle // Revue d’ histoire moderne et contemporaine. 11 (1908/1909). P. 97–114.

8

Цит. по: Henri See. Les auberges francaises a la fin de l’ Ancien Regime d’ apres Arthur Young // Revue d’ histoire economique et sociale. 1930. 18. P. 446, 447, 450.

Во времена более поздние, когда Фаварже уже расстался с STN, фирма наняла другого commis voyageur, Жакоба-Франсуа Борнана. Тот годами ездил по Франции, как правило, в повозке, но при этом приходилось ему еще труднее, чем Фаварже, и в дороге (он получил ранение, когда экипаж его перевернулся), и в книжных магазинах. В 1784 году он писал из Лиона: «Здесь понятия не имеют ни о доверии, ни об учтивости… Вы по своему опыту должны знать, господа, как трудно здесь хоть о чем-нибудь договориться. Я уверен, что сделал все от меня зависящее, чтобы позаботиться о ваших интересах. Если бы я думал, что у вас могут закрасться хоть какие-то подозрения на сей счет, я пришел бы в отчаяние. Но, повторяю, я просто хочу вернуться домой» 9 . В Париже было еще того хуже 10 : «Долгие и по большей части бесполезные хлопоты, которыми здесь приходится заниматься, и постоянные проволочки, которые здешние люди устраивают по самым мелким и незначительным поводам, превращают любое дело в самую настоящую каторгу, и хуже, чем в этом городе, мне жить не доводилось никогда. По улицам не пройдешь, поскольку грязь стоит до самых порогов. Снег и дождь идут попеременно… Холод просто невыносимый».

9

От Борнана в STN, 12 апреля 1784 года.

10

От Борнана в STN, 2 марта 1785 года.

Опыт у каждого торгового представителя был, конечно же, свой, но все они выполняли одни и те же функции, и встретить их можно было во Франции везде, где продавались книги 11 . В Европе конца XVIII века без торгового представителя не мог обойтись ни один сколько-нибудь заметный издатель. Раз в год или два он выбирал в головной конторе надежного служащего и отправлял в поход, объяснив основные задачи и проложив маршрут в зависимости от конкретных нужд. Поездка могла занять всего неделю, если речь шла о том, чтобы уладить споры по счетам в близлежащем городе или скупить в том или ином районе надлежащее количество бумаги. А могла растянуться на долгие месяцы, сотни миль и касаться всех мыслимых сторон книготорговли, как это было в случае Фаварже. Торговые представители непрерывно сновали по Европе. Несмотря на всю свою неприметность, они оставили по себе многочисленные следы в архивах STN. Когда во время поездки в Париж в 1777 году директора STN обсуждали деловые вопросы с дружественными издателями, Клеман Пломтё из Льежа рассказал им, к примеру о том, что он отправил commis в tour de la France, продавать энциклопедии 12 . Это была стандартная практика, и в головную контору они писали об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Подобного же рода коммивояжеры, работавшие на других издателей, часто появлялись и в Нёвшателе, а агенты STN то и дело пересекались с ними по дороге.

11

Вот единственное исследование, посвященное торговым представителям или разъездным агентам по продажам в XVIII веке, которое мне удалось отыскать в научной литературе: George V. Taylor. Notes on Commercial Travelers in Eighteenth-Century France // The Business History Review. 3 (1964). P. 346–353. Тем не менее при Старом порядке, согласно мемуарам разъездного агента по фамилии Марлен, их можно было встретить на каждом постоялом дворе и при каждом table d’ hote: «Что такое commis voyageurs? Это, как правило, молодые люди, которые каждый год ездят по всем городам королевства, выбивая заказы для торговых домов» (цит. по: Albert Babeau. Les Voyageurs en France depuis la Renaissance jusqu’a la Revolution. Paris, 1885; репринтное издание: Geneva: Slatkine, 1970. P. 309). Касательно времен более поздних см.: Bill Bell. «Pioneers of Literature»: The Commercial Traveller in the Early Nineteenth Century // The Reach of Print: Making, Selling, and Using Books / Ed. Peter Isaac and Barry McKay. Winchester; New Castle, Del.: St. Paul’ s Bibliographies, 1998. P. 121–154.

12

От Остервальда и Боссе из Парижа в STN, 4 апреля 1777 года.

В предыдущей поездке Фаварже обнаружил, что торговый представитель Типографического общества Лозанны опережает его в пути на несколько городов, снимая сливки у савойских торговцев, готовых покупать книги 13 . Пришлось ему столкнуться и с торговым представителем Самюэля Фоша, конкурирующего с STN нёвшательского издателя, – тот также путешествовал по Лангедоку в 1778 году. Человек от Фоша продавал во многом те же самые книги, что и Фаварже, и зачастую по более низкой цене, согласно отчетам, проходившим через книжные магазины; но в каждом городе он останавливался на более долгий срок, и со здоровьем, по слухам, у него было неладно. Перегревшись на южном солнце, он совсем расхворался и вынужден был вернуться в Монпелье, так что у Фаварже появилась надежда его обставить. Тем временем в Тулоне Фаварже повстречал Амабля Леруа, торгового представителя Жозефа Дюплена, лионского издателя, одного из партнеров STN по спекуляции Encyclopedie, выпущенной in quatro. Леруа возвращался в свою главную контору, совершив впечатляющее турне по югу, в ходе которого добрался аж до самого Бордо. Они провели вдвоем чудный вечер в гостинице, обмениваясь историями о продаже энциклопедий.

13

От Фаварже в STN, 16 августа 1776 года.

Встречи подобного рода не были редкостью, поскольку торговые представители следовали одними и теми же маршрутами, заходили в одни и те же магазины и останавливались

на одних и тех же постоялых дворах. Несмотря на соперничество, они сводили между собой знакомство и в общих интересах обменивались информацией об условиях торговли. Некоторые рассчитывали занять более высокое положение, потому что были сыновьями солидных книготорговцев, уже начавших действовать как издатели в современном смысле слова. Эти торговцы предпочитали выпускать в продажу новые книги, либо печатая их на стороне, либо справляясь собственными средствами, и сосредотачивали основные усилия на том, чтобы сбывать оптом целые тиражи. Но большинство торговых представителей на всю жизнь оставалось на низших ступенях издательской индустрии. Молодой человек, который хотел получить место торгового представителя, должен был иметь хороший почерк, основательное среднее образование (чтение, письмо и арифметика в объеме необходимом для того, чтобы разобраться со счетами, составленными в ливрах, су и денье) и связи, семейные или дружеские. Издатель нанимал его в качестве клерка (commis), как правило, на трехлетний контракт. Обычный для такого рода служащих круг обязанностей – поддерживать коммерческую переписку, вести счетные книги, следить за отправкой товара со складов. Исполняя их, они знакомились с разветвленной сетью издателей, дружественных данной фирме, а также постоянных клиентов из числа книготорговцев, причем как во Франции, так и, в случае крупных швейцарских издательских домов, в большей части Европы. При необходимости клерки отправлялись в кратковременные поездки по нескольким городам или в долгие странствия по нескольким странам. В дороге они набирались знаний – того рода, какие были жизненно важными для издательского дела в XVIII веке. Эти знания касались конкретных вопросов и, в большой мере, человеческих обстоятельств. Сметливый торговый представитель учился различать, кто из владельцев книжных магазинов стоит на грани разорения, какие синдики задают тон в chambres syndicales, у кого из инспекторов больше всех наметан глаз на пиратские издания, кто из агентов по доставке товара знает наиболее надежные каналы, какие кучера не имеют обыкновения застревать в грязи и, самое главное, кто из общего числа клиентов во всей системе сбыта готов погашать векселя. Такой торговый представитель мог принести своему нанимателю целое состояние. Иногда у него могло возникнуть искушение перейти на работу к другому нанимателю, где ему станут больше платить, а ездить придется не так далеко и часто. Если он обрастал достаточным количеством связей и приобретал кое-какой капитал – лучшим источником которого служила молодая женщина с приданым, – он вполне мог открыть собственный магазин, книжный или в какой-нибудь другой сфере торговли. Если дело не шло, он мог пуститься в странствия уже в каком-нибудь ином качестве, скажем как странствующий печатник, каковых на французских дорогах тоже хватало.

Карьеру Фаварже, судя по всему, можно счесть историей успеха, хотя проследить за ним до и после того времени, когда он работал на STN, достаточно сложно 14 . Первое письмо в его папке датировано 2 сентября 1775 года. Ему было двадцать шесть лет, и он прислал в «Общество» отчет из Женевы, где пытался утрясти проблемы с оплатой со стороны нескольких местных книготорговцев. Результатом наниматели, видимо, остались довольны, поскольку в августе 1776-го отправили его в долгую поездку – продавать книги и налаживать связи с розничными торговцами в Савойе, Дофине, Лионне и Бургундии. В 1777-м он совершил две краткие поездки во Франш-Конте и в западную Швейцарию, прежде всего с целью отыскать новые источники бумаги. В 1778 году он отправился в пятимесячное путешествие по Франции, которое и стало темой этой книги. Кроме того, в марте 1782-го и в феврале 1783-го он еще дважды ездил по делам STN. В первый раз речь шла о попытке спасти спекулятивную сделку в Женеве относительно сочинений Руссо, что не увенчалось успехом. Во втором случае – надо было изменить условия договора с другим женевским издателем об издании «Философской истории» (Histoire philosophique) Рейналя, а затем восстановить контрабандный маршрут из Безансона. Опыт и возраст дали Фаварже право брать на себя более ответственные поручения. Тем временем «Общество» все глубже увязало в долгах. В 1784 году оно временно приостановило платежи, а затем было реорганизовано под новым руководством, чтобы вести дела пусть и с меньшим размахом, но зато имея возможность распродавать уже изданные книги. К тому времени двое из троих директоров STN, Абрам Боссе де Люз и Жан-Эли Бертран, уже умерли. Фредерик-Самюэль Остервальд остался членом совета директоров, но уже не в качестве основного партнера. Ему было семьдесят, а Фаварже, которого он нанял десять лет тому назад, исполнилось тридцать четыре. Продолжая работать на STN, Фаварже вложил деньги в бакалейную торговлю, которую его брат Самюэль открыл в 1776 году. Документы не содержат конкретных сведений, но, исходя из имеющейся в них информации, можно предположить, что в конечном счете он присоединился к брату как полноправный партнер и в 1783 году оставил мир книг 15 .

14

Жан-Франсуа Фаварже родился в Сен-Блезе, городишке в пяти километрах от Нёвшателя, 28 июня 1749 года (Archives de l’ Etat de Neuchatel, Etat Civil de Neuchatel, EC158). Его отцом был Жан-Фредерик Фаварже, а мать в девичестве звали Анн Барб Шатлен. В нотариальном архиве его отец значится как «горожанин» (bourgeois), что предполагает обладание всеми гражданскими правами в округе Нёвшатель; кроме того, там упоминается, что он, как и многие другие нёвшательцы, владел виноградником в окрестностях города, однако о его профессии речи не идет (Archives de l’ Etat, F9, register of the notary Jean-Jacques Favarger, entry for January 28, 1780). Жан-Фредерик Фаварже был знаком с Остервальдом, поскольку выступал в качестве свидетеля по одной из финансовых операций последнего в 1786 году (Archives de l’ Etat, B656, register of the notary Claude-Francois Bovet, entry for June 24, 1786). Таким образом, очень может статься, что за десять лет до этого он повлиял на решение STN нанять его сына на работу.

15

См. главу 13, где можно найти сведения о дальнейшей жизни Фаварже и ссылки на источники.

Единственный документ, в котором изложены те условия, на которых Фаварже был принят на работу в STN, – это контракт, подписанный 18 декабря 1776 года, но и он самым удручающим образом неясен в деталях. Речь там идет всего лишь о том, что он должен отработать три года в качестве commis и получить 400 нёвшательских франков (сумма, равная 572 турским ливрам) за 1777 год, 450 франков (643 ливра 10 су) за 1778-й и 550 франков (786 ливров 10 су) за 1779-й, если STN останется довольно его работой 16 . Поскольку Фаварже взяли на работу прямиком из деревни – «с поля, которое я пахал», как он сказал Рансону, – и он должен был обучаться ремеслу непосредственно за работой, в контракте не уточнялись его обязанности 17 . К счастью, более четкое представление об отношениях между издателем и торговым представителем можно получить из досье человека, который сменил Фаварже в этой должности, Жакоба-Франсуа Борнана.

16

Контракт подшит в деле Фаварже сразу вслед за дневником о путешествии 1776 года, ms. 1150.

17

Фаварже, конечно, мог на каком-то этапе – в юности – оказаться за плугом, но крестьянином он не был. Выше речь уже шла о том, что его отец владел виноградниками и обладал полными гражданскими правами в качестве bourgeois, что исключало принадлежность к низшим классам.

Борнан впервые связался с STN в августе 1769 года, сразу после того, как узнал о существовании издательства. Он прислал из Лозанны письмо, в котором предложил свои услуги в качестве клерка, «способного вести переписку, следить за поставками, вести бухгалтерию и делать необходимую работу в типографии» 18 . Сразу нёвшательцы нанять его не смогли, но предложили ему соответствующую должность в 1783 году, скорее всего, подыскивая замену Фаварже. 26 августа Борнан подписал контракт, в котором было оговорено, что он проработает три года в качестве commis и будет получать 840 нёвшательских франков (1200 турских ливров) в год и в конце первого года премию, при условии «взаимного удовлетворения» 19 . Плата была существенно выше, чем в случае Фаварже, – возможно, потому, что Борнан был старше и опытнее. Прежде всего, он должен был заниматься «книготорговым делом, получать и отправлять партии книг и вести соответствующий учет, при этом посвящая свободное время таким обычным конторским обязанностям, как переписка и помощь в ведении счетных книг». Дополнительно в контракте было прописано, что ему придется совершать поездки в интересах STN и что условия каждой такой поездки будут оговариваться особо, «ко взаимной выгоде сторон».

18

От Борнана в STN, 20 августа 1769 года.

19

Контракт и другие сопутствующие документы хранятся в досье Борнана в архиве STN, ms. 1124.