Литературоведческий журнал № 33

Коллектив авторов

Эти антиномии жанра, кристаллизованные в поэтике конца XVIII–XIX вв., будут в разной степени востребованы в XX в.; и все же в целом именно они задают базовые линии, по которым будут вестись «современные» дискуссии о романе.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант 11-04-00490.

Жанр идиллии во 2-й половине XVIII – начале XIX в

Т.Г. Юрченко

Аннотация

В статье рассмотрено становление идиллии как эстетически значимой формы в европейской литературе 2-й пол. ХVIII – начала XIX в., немаловажную роль в котором сыграло творчество швейцарского идиллика С. Геснера.

Ключевые слова: идиллия, пастораль, жанр, природоописательная поэзия, пастушеская поэзия, частный быт.

Yurchenko T.G. The genre of idyll in the 2-nd half of the ХVШ^th and the beginning of the XIX^th centuries

Summary. The article deals with the process of decline of the pastoral poetry in the European literature and its displacement with idyll.

Утверждение

об отчуждении жанра от его жанровой сущности может показаться парадоксальным, но именно в этом убеждает история идиллии. Она полна драматизма, и был даже такой период, когда пастораль, претендуя на безраздельное господство, утвердилась как единственная возможность жанра. И только выйдя на новые исторические рубежи, идиллия начинает упорную борьбу с пасторалью – борьбу против инерции жанрового канона за свое подлинное освобождение.

«Словом “идиллия”, – писал В. Гумбольдт в 1798 г., – пользуются не только для обозначения поэтического жанра, им пользуются также для того, чтобы указать на известное настроение ума, на способ чувствования. Говорят об идиллических настроениях, об идиллических натурах» 125 .

Идиллическое как категория общественного сознания, возникающая во второй половине XVIII в., – замечательное свидетельство нового этапа в истории жанра. Именно здесь берет начало расхождение идиллии и пасторали, и только в свете пути, проделанного идиллией, пастораль предстает «фальшью, манерностью и маскарадом», жанром «изношенным» и нежизнеспособным 126 .

125

Гумбольдт В. фон. Эстетические опыты. Первая часть. О «Германе и Доротее» Гёте // Он же. Язык и философия культуры. – М., 1985. – С. 244. Здесь и далее курсив в цитатах принадлежит авторам. – Т. Ю.

126

Van Tieghem P. Les idylls de Gessner et le r^eve pastoral dans le preromantisme europ'een // Idem. Le preromantisme: Etudes d’histoire literature europ'een. V. 1–3. – P., 1924–1947; V. 2. – P. 214.

Чем было оправдано прежнее существование идиллии, вернее ее пасторальной ипостаси? Во всяком случае, не ее непосредственным тематическим содержанием – это можно утверждать с уверенностью. Возникнув как литературный жанр в творчестве Феокрита (который, как известно, идиллиями свои произведения не называл – так их обозначили впоследствии его комментаторы) и являясь, следовательно, порождением совершенно определенной историко-культурной ситуации, идиллия была канонизирована уже Вергилием, под пером которого и обрела все те особенности, которые с небольшими изменениями сохраняла вплоть до XVIII в.: условные пастухи условной Аркадии, используемые лишь для передачи какого-то иного смысла. У самого Вергилия они были средством намекнуть на злобу дня, в эпоху Возрождения – позволяли гуманистам почувствовать себя «естественными, но оттого и “античными”, оттого и вдвое культурными» 127 , пастораль XVII в. в грациозной форме представляла придворных.

127

Баткин А.М. Зарождение новоевропейского понимания культуры в жанре ренессансной пасторали («Аркадия» Якобо Саннадзаро) // Проблемы итальянской истории. 1982. – М., 1983. – С. 247.

Теоретические итоги развития жанра подвел Б. де Фонтенель, пастораль для которого – лишь приятная фантазия, удовлетворяющая человеческому стремлению к счастью, спокойной любви и праздности («Трактат о природе эклоги», 1688) 128 .

Доктрина Фонтенеля – апофеоз пасторали и одновременно начало ее падения. «Кризис пасторали» 129 – так обозначили ситуацию первой половины XVIII в. историки западноевропейской литературы. Уточняются и постоянно сдвигаются критерии жанра, который никак не поддается теперь формально-логическому определению – в традиционных рамках ему явно тесно 130 .

128

См. подробнее: Европейская поэтика: От античности до эпохи Просвещения. – М., 2010. – С. 366–367.

129

Baldensperger F. Gessner en France // Revue d’histoire litteraire de la France. V. 10. – P., 1903. – P. 441.

130

См.: Andreen E.A. Studies in the idyll in the German literature. Rock Island, 1902 (Augustana library publications. N 3); Congleton J.E. Theories of pastoral poetry in England, 1684–1798. Gainesville, 1952; Jones R.F. Eclogue types in English poetry of the 18^th century // Journal of English and Germanic philology. – N 24. – 1925. – P. 33–60.

Споры вокруг жанра ведутся первоначально в форме обсуждения пасторального канона. «Сущность лучших буколических сочинений состоит в подражании невинной и естественной пастушеской жизни, которая велась в старину» 131 , – пишет И.К. Готшед («Опыт критической поэтики», 1730), противопоставляя тезису о принципиальной фиктивности пастухов Фонтенеля идиллию, отнесенную к ветхозаветным временам. К концепции Фонтенеля возвращается И.А. Шлегель («О естественном в пасторалях», 1746),

который, однако, вынужден признать помимо собственно пасторали (Sch"afergedicht), еще и «сельскую поэзию» (Gedicht vom Landleben). И это не удивительно: жанр сделал свои первые шаги в новом направлении («Времена года» Дж. Томсона, 1730; «Альпы» А. фон Галлера, 1732), не замечать которые стало нельзя.

131

Цит. по: Nagel L. Zum Problem der Idyllendichtung // Weimarer Beitr"age. – B., 1970. – J. 16, H. 7. – S. 87.

На пересечении линий постепенного угасания пасторали и становления идиллии как жанра художественно убедительного и актуального – прозаические «Идиллии» швейцарского поэта С. Геснера (1756), наследовавшего природоописательной поэзии Томсона, Галлера, Э. фон Клейста и создавшего пронизанный глубоким лиризмом пейзаж, в котором предаются своим будничным заботам добродетельные поселяне.

«Эти идиллии, – писал Геснер в предисловии к сборнику, – суть плод приятнейших часов: ибо самое лучшее расположение то, которое проистекает от воображения и кротости духа, когда мы при помощи их оставляем свои нравы и переносимся в золотой век… Я часто вырываюсь из города и лечу в уединенные места, где красота природы освобождает мою душу от омерзения и тех отвратительных впечатлений, которые гнали меня из города; исполнен восторга, чувствуя в полной мере возможности красоту, бываю счастлив, как пастух золотого века… Идиллия живет в этих же самых столь приятных местах: она населяет их жителями достойными и показывает нам картины счастливейшей жизни человеческой» 132 .

132

Геснер С. Полное собрание сочинений. – М., 1802. – Т. 1. – С. 3–5.

«Важная заслуга Теокрита наших дней, – писали о Геснере во Франции в 1778 г., – заключалась в том, что он расширил пределы, в которых была заключена до сих пор пастораль, тем, что придал ей интерес сразу более моральный и более драматический, а также тем, что к самым наивным картинам простой и прекрасной природы он добавил положения более трогательные и более разнообразные» 133 .

«Никто не догадывается, что общего я нашел между Геснером и Юнгом, – писал в 1801 г., т.е. более чем сорок лет спустя после выхода в свет “Идиллий”, французский критик П.С. Бал-ланш. – Оба эти поэта, столь различные по манере и по темам, часто воздействуют на меня сходным образом. Оба рождают в моей душе грезы и ту тихую меланхолию, что столь дорога тонко чувствующим душам. Оба посредством чувства возвращают нас к природе и Богу» 134 .

133

Цит. по: Розанов М.Н. Руссо и литературное движение конца XVIII и начала XIX в. – М., 1910. – Т. 1. – С. 273.

134

Балланш П.С. О чувстве, рассмотренном в его соотношении с литературой и изящными искусствами // Эстетика раннего французского романтизма. – М., 1982. – С. 65.

Имя швейцарского идиллика оказывается в одном ряду с именем Э. Юнга – одного из зачинателей новой литературной эпохи, и в то же время соотносится с именем поэта, стоявшего у самых истоков становления идиллии как литературного жанра. И в этом нет теперь ничего удивительного: наречение Геснера новым Феокритом свидетельствует о чрезвычайно важном сдвиге в судьбе жанра и, самое главное, об осознании этого факта современниками.

«Великий дух Геснеров, – переводит для “Московского журнала” Н.М. Карамзин, – одушевил цветущие луга и всю Аркадию населил любезнейшими существами… Итак, чудно ли, что его сельская Муза, переселяющая нас из железного века в златой век Природы, невинности и любви, – чудно ли, то сия Муза полюбилась всякой нежной душе» 135 .

135

Московский журнал. 1792. – Ч. VI. – С. 287–288.

Наукой уже давно прояснен истинный смысл «открытия» природы в середине XVIII в.: в идеологическое поле эпохи входила поэзия человеческой индивидуальности, «тема, связанная с интимной жизнью души» 136 . Интерес эпохи совпал с интересами жанра – и Ж.Ж. Руссо «возводит идиллическое начало в социальный принцип» 137 .

В самом деле, предметом идиллий Геснера стали ведь именно те чувства и связи, которые являлись основанием человеческих обществ по Руссо, писавшего: «Первые откровения сердца были действом нового состояния, соединяющего в общее жилище супругов, родителей и детей; привычка жить вместе произвела в них самые приятнейшие чувствования, какие только известны человекам, т.е. любовь супружескую и любовь родительскую. Каждое семейство учинилось маленьким обществом… Доколе люди довольствовались своими поселянскими хижинами… дотоле жили они вольны, здравы, благодетельны и щастливы, столько как могли таковы быть по природе своей» 138 .

136

Пумпянский Л.В. Сентиментализм // История русской литературы. – М.; Л., 1947. – Т. IV. – С. 431.

137

Тронская М.Л. Идиллия Жан Поля // Изв. АН. Отд. общественных наук. VII серия. – М.; Л., 1935. – № 9. – С. 856.

138

Руссо Ж.Ж. Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми. – М., 1782. – С. 113, 123.