Ливонская партия
Шрифт:
Сам же Леонардо невольно превратился в «главного по тарелочкам» над учеными людьми Руси. Они начали наконец-то прибывать, потихоньку нарастающим потоком, и их требовалось как-то организовывать. Поэтому Иоанн и поставил Леонардо главой возрожденного Пандедактириона. Того самого, что в 1453 году упразднил Фатих Завоеватель. И даже кое-кого из последних сотрудников подтянул. Для солидности.
Здания ВУЗа не было. Преподавателей в нем не имелось. Студентов не наблюдалось. А ректор уже был. И гордился своим положением безмерно. Ведь учебное заведение задумывалось Иоанном естественнонаучного
— … вопрос медицины меня тревожит больше всего, — заметил король, когда они вновь подняли эту тему. — Нынешняя темнота наших врачевателей в том, что они там лечат, меня пугает.
— Разве все так плохо?
— Все ужасно! На днях мне один идиот заявил, что мозг — это железа для выработки соплей[4]. Ты представляешь? Это что же получается? Обычный насморк это ни что иное, как утечка мозгов?
— Ну… — улыбнулся Леонардо, прекрасно знавший о том, что при нанесении серьезных травм голове, человек умирает. Даже просто сильное сотрясение тяжело переносит. А потому вряд ли железа в голове предназначалась для выработки соплей.
— С этим нужно что-то определенно делать. И черт с ним с мозгом. Даже анатомию и ту толком не ведают. У меня, допустим, болит что-то вот там. А что там? Что там может болеть? А операции как проводят? Ужас! Ни разрезать, ни зашить толком не умеют. Любой палач даст форы любому, самому именитому врачу.
— У него обширная практика, — развел руками Ленонардо, вроде как виновато.
— Ну так и давайте обеспечим нашим врачам практику. Как ты смотришь на то, чтобы построить для нашего Пандидактериона анатомический театр[5].
— Что прости?
— Анатомический театр. Я знаю, что в Европе кое-где уже начались вскрытия людей. Убежден, что это правильно. Без этих вскрытий не получиться понять внутреннего устройства человека и процессов, в нем происходящих. А потому и лечить добрым образом не удастся. Вот я и думаю, что надобно построить специальное здание, в котором по кругу пустить ярусы сидений. А в центре поставить стол, где вскрытия и производить, комментируя окружающим свои действия.
— Это очень интересно и нужно, — охотно согласился да Винчи. — Но церковь. Боюсь, что она будет решительно против.
— С Патриархом я уже говорил. Он согласен. За обещание пойти в Крестовый поход и вернуть христианам Константинополь он мне разрешит все, что угодно.
— Это отрадно слышать, — улыбнулся да Винчи. — Но откуда мы будем брать трупы? По ночам выкапывать на кладбищах? Я слышал, что в моих родных землях врачи именно так и поступают.
— У бедных семей плохо с деньгами. Поэтому я стану выделять средства на выкуп у них трупов родственников. Уверен, что желающих обменять труп на деньги хватит для этого театра. Там же, полагаю, нужно учить правильно рассекать плоть и зашивать ее. Чтобы тот, кто умеет, проводил операцию, а ученики наблюдали за ней. Как думаешь, подтянутся в Москву энтузиасты медицины, если узнают об анатомическом театре?
— Кто знает? — пожал плечами Леонардо. — Я не хочу ничего обещать. Но, полагаю, что это их может заинтересовать. Да и для пользы дела —
— Этого будет достаточно. Я не хочу никого неволить. Пандедактирион должен стать мировым центром науки и образования. А без доброй воли в этом деле совершенно никак.
— Добрая воля ничто без денег, — улыбнулся Леонардо.
— Кстати, насчет денег. Как твои опыты с линзами? Удалось продвинуться?
— Полировать вроде бы получается. Но стекло выходит мутным. Слишком мутным для задуманных вами целей. Я построил несколько опытных моделей. Проверил идею переворота изображения. Все так. И да, действительно удается приблизить изображение. Но мутность… — покачал головой Леонардо.
— Какие-нибудь прогнозы?
— Никаких. Я сейчас начал переписку со стеклодувами из Венеции и других ведущих мастерских Европы. Хочу узнать, можно ли у них заказать действительно прозрачное стекло.
— А с горным хрусталем опыты ставил?
— Пока нет. Да и нет смысла в том. Он слишком дорог.
— Пожалуй, — чуть подумав, кивнул Иоанн. — А что там с оружейными замками? Первый образец, что мы сейчас производим, обладает удивительно низкой надежностью. И нужно либо его как-то дорабатывать, либо делать что-то другое.
— Я с учениками изготовил опытную модель по твоим наброскам Государь. Тем, где ты изобразил принцип действия терочного замка.
— Того, где искру выбивает колесо?
— Секция колеса, да, — кивнул Леонардо.
Иоанн, когда пытался запустить в производство хоть какой-нибудь замок, не требующий тлеющего фитиля, набросал массу принципиальных схем. И все их сдал Леонардо, чтобы он попытался разобраться и сделал уже одно законченное решение. Король тогда устроил для себя мозговой штурм и просто накидал своему «карманному инженеру» вариантов, в том числе и весьма необычные.
— И что там?
— Работает он, Государь. Надежно и стабильно работает.
— Но сложен в устройстве.
— О нет, — улыбнулся Леонардо. — Чуть сложнее ударного. Там все тоже самое, по сути. Только плоская боевая пружина разгоняет не курок с зажатым кремнем, а терочное кресало. Единственное принципиальное усложнение — откидная крышка полки. А в остальном — все тоже самое. Только работает без осечек.
— С пиритом?
— Если применять для кресало хороший уклад, то и с кремнем. С ним даже лучше. Только кромку кресала нужно покрыть насечками крест-накрест с хорошими, глубокими выемками между ними. Тогда они не забиваются и все работает очень надежно.
— А ключ?
— Так ты разве забыл? Ты же сам и предложил вариант, при котором кресало ковалось дугой, переходящей с одной стороны в упор для взвода. Там всего четверть оборота поворот. И отдельный ключ не нужен. Просто большим пальцем прожал, отводя назад и все. А при выстреле этот упор улетает вперед до упора в полку. Отчего выступает естественным стопором для кресала, чтобы не вылетало.
— Принеси мне опытный образец, — чуть подумав, произнес король. — И если все так, как ты говоришь, то нужно будет изготовить с десяток аркебуз да пострелять. По тысячи выстрелов дать. Посмотреть, как загрязняются.