Логическая история цивилизации на Земле Дополнительные доказательства моей теории (часть первая)
Шрифт:
Настала очередь «русской» архитектуры. И я не знаю даже, с чего начать, так как на нее сильно повлияли как кавказская (великоармянская) архитектура, так и центральноазиатская, причем одновременно. И в ней ничего нет своего кроме знаменитых «луковиц золотых куполов». Поэтому с них и начну, а вы пока загляните в следующие рисунки, на которые я еще не ссылался. Там вы эти «луковицы» увидите.
Когда на «святой» Руси убирали раньше хлеба, то увязывали их в снопы, а снопы прямо на поле ставили в суслоны. Суслон, это, грубо говоря, несколько снопов поставленных в плотный кружок соломой вниз, а колосьями кверху, а сверху на этот кружок ставился еще один сноп, но «вверх ногами», колосьями книзу. А так как сноп сильно напоминает березовый веник,
Когда «ставили сено», то есть сметывали его в стога, то обязательно ставили по центру стога березовую жердь, оглоблю, если хотите. Но все равно вы, нынешние и городские, не поймете, что это такое, пока я вам не скажу, что жердь – молодая березка без веток толщиной в руку или чуть потолще. Эта жердь обкладывалась со всех сторон сеном, но все равно всегда выпирала из стога сверху, наподобие стебля из все сужающегося у завершения стога. И это тоже напоминало луковицу, хотя и не совсем, надо было подождать хотя бы до середины зимы, или чуток позже. Жердь в стоге – необходимый атрибут, если хочешь, чтоб сено сохранилось дольше, не запрело не столько от дождей, сколько от внутренней влаги, не находящей выхода наружу. Сено внутри стога хотя и сухое, но самонагревается от окисления, образуется пар от повышения температуры, а выхода ему нет. Вот именно жердь и служила как бы трубой наружу, вокруг которой образовывалась тяга, и пар выходил, а сено не прело. Потом научились сено подсаливать в стоге, но в те времена, которые я рассматриваю, это было примерно как золотить оглобли крестьянских телег и саней.
Когда выпадал снег, вся травоядная живность луговая, от птичек до зайцев и даже лосей, прибывала к стогам и начинала бесплатно питаться, одни сеном, другие – его семенами. Причем все это делалось снизу стога, так что к середине зимы стог начинал уже стопроцентно походить на луковицу, учитывая и «вентиляционную» жердь. И этот вид стога настолько въелся в крестьянскую душу, что стал основой неизбывной красоты, точно так же как для еврея зиккурат или отвратительная для русского базилика, по–нынешнему – коммунальная квартира.
Когда торговое племя прибыло к нам строить свои «храмы» и «монастыри», уже описанные выше, в которых покупали у нас девиц и немного шкурок дрянных среднерусских куниц, а потом и спаивали нас водкой (см. мою статью о чване), у них возникла небольшая проблема. Дело в том, что у нас не было даже деревянных досок как на Кавказе, они появились только при Петре, когда он строго–настрого приказал своим указом «десятую часть дров не рубить, а только – пилить». Сами же мы обходились вместо досок так называемыми обаполами – обеими половинами напополам расколотого бревна. И сами понимаете, этими штуками крышу не покроешь. Свои же собственные крыши мы крыли соломой, а еще немного раньше – сеном, а еще раньше – дерном.
Естественно, мы евреям помогли, надоумили их свои башни, каждую в отдельности, накрывать стогом сена. Вот, я думаю, и вся история наших знаменитых «луковиц», завершающих «русские» храмы. И действительно: красота–то какая! Неизбывная!
После Петра мы все–таки научились пилить не только доски, но и делать специальные маленькие дощечки, позднее названные гонтом, ими было удобно покрывать криволинейные поверхности. Потом перешли на дорогущее кровельное железо, но это уже перед самой советской властью и только для самых значительных строений, ибо дома свои жилые мы чуть ли не до второй мировой войны продолжали крыть соломой. А красота «луковицы» так и осталась в наших душах и погибнет вместе с нами.
Теперь давайте посмотрим, что там у нас еще есть в «русском силе»? И для этого посмотрим самые древние наши храмы, вернее еврейские. Древнее Киева у нас ничего нет, но Киев – Украина. Примерно как шотландцы и англичане, которые никогда не согласятся быть одной нацией. Хотя и русские, и хохлы кроют крыши соломой.
Взгляните на рис.34. Собор это хотя и не сохранился, все
Рис.34. Собор Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве (около 1108; не сохранился). Восточный фасад.
Только не забудьте, что храм «не сохранился», поэтому крыши у него могут быть и несколько иные, не столь вычурные. Например такие, как у смоленской церкви Михаила Архангела (рис.35). Вот тут уж – точная копия, как будто этот храм прямо притащили из Великой Армении в собранном виде, так сказать. В общем, «византийщина», только не из Византии, которую нам нарисовали историки. Недаром я столько строк посвятил их почти развалившейся св. Софии.
Я ведь не зря вслед за Киевом привел Смоленск. Историки хотя и говорят, что он значительно младше Киева, я этому не верю, вернее даже, не могу поверить, так как Киев без Смоленска, что телега без колеса. Киев даже и без Вологды, и без Углича, и без Великого Устюга – не совсем Киев, ибо без них он на 80 процентов никому не нужен в качестве Киева. Сие доказательство слишком длинное, оно у меня обосновано во множестве статей, не считая упомянутой уже книги, поэтому здесь – только тезисы.
Путь «из варяг в греки» у меня начинается не в Константинополе, а – в Венеции, а заканчивается не в Великом Новгороде, а аж в Зауралье, мимоходом заглядывая в Волок Ламский (Волоколамск), Вологду, Углич, Кострому, Великий Устюг. И никогда этот путь не вел «из Волхова волоком до Днепра», то есть из самого Великого Новгорода. Просто он проходил по «землям» Великого Новгорода, в которые входили упомянутые города на харе Отечества, которое не есть Московское.
Рис.35. Смоленск. Церковь Михаила Архангела (Свирская). 1191—1194 гг.
И совершенно естественно, что Смоленск стоял на этом же «пути» с отростками в сосновые леса. Но главная цель «пути» все–таки не сосна, а лиственница, из которой в Венеции забивали сваи. Для понимания дальнейшего, в смысле архитектуры, этого здесь достаточно.
Обращают на себя внимание не только в основном шатровые крыши (они могли быть раньше и соломенными как, собственно и в Великой Армении), но и отсутствие отдельно стоящих колоколен, каковые выполняли ту же роль что и минареты, как вы помните. Но и центральные, более высокие нефы не совсем то, что ныне понимается как фонарь строения, освещающий центральный свод. Для этого центральный неф слишком высок – потолочные росписи не увидишь, заслоненные потоком лучей из боковых «окон». Поэтому я и взял их в кавычки.
Эти «окна» исходя из изложенного ни что иное, как проемы хоть для звона, хоть для крика «Ал–л–ла», а сам удлиненный фонарь – минарет. Видите, как сближаются на Руси ислам с христианством? и не только на Руси. Почти везде сближаются, судя по архитектуре. Впрочем, и по другим моим исследованиям сближаются, но здесь речь не о них.
Конструкция, отделка, компоновка смоленского храма говорит о том, что он ненамного «младше» храмов Армении и Грузии. В Киеве тоже можно найти не один такой же храм, только я и без этого слишком много рисунков скопировал. Поэтому выстраивается позиция, что откорректированным мной путем «из варяг в греки» владела не традиционная Византия на Босфоре, а Великая Армения. Прибавьте к этому, что константинопольская София – подделка. Но все равно лиственница шла в основном в Венецию, ей пока некуда было идти в другое место. Хотя впоследствии русский лес стал знаменит не только в Венеции. Возьмем, например, Афины (рис.36). Не слишком уж церковь Айи–Теодори в Афинах отличается от всех стальных церквей, приведенных на рисунках выше, в том числе и от смоленской. Везде беспорядочное (йеменское) нагромождение башен, соединенных в базилику. и центральный неф слишком высок, чтобы быть классическим нефом. Он и здесь больше колокольня или минарет, чем главный неф.