Логово тьмы
Шрифт:
– А ну, дайте мне! – неожиданно выкрикнул Арон-Тис, когда маг немного пришел в себя и смог стоять на ногах.
Алхимик сунул руку в мешок и вытащил целую пригоршню слепленных из глины шариков размером с каштан. Размахнулся и швырнул их чернокрылым под ноги. Донесся негромкий треск, вверх рванули облака черного, быстро густеющего дыма. Попавшие в него воины Харугота принялись надрывно кашлять, тереть глаза, многие зашатались, один даже упал.
– Рты закрыть! И вот теперь – вперед! – гаркнул Арон-Тис, хватая Бенеша
Саттия вонзила меч в лицо разом утратившему подвижность противнику, Олен отпихнул с дороги еще одного, и они, задержав дыхание, бросились на прорыв. Дым принялся есть глаза, полез в ноздри, но его завеса оказалась не очень протяженной. Несколько прыжков, и беглецы выскочили на открытое место. Последним стал сам алхимик, волочивший за собой Бенеша.
Несколько чернокрылых из резерва попытались преградить дорогу, но были отброшены.
– За мной. – Саттия махнула рукой и побежала на восток, мимо стен Дома Охоты.
Этот храм остался позади, надвинулась темная глыба главного святилища, что испускало слабое, еле заметное свечение, ничего вокруг не освещавшее. Стали видны исполинские колонны, уходившие на высоту в сотни локтей, испещренные рисунками стены.
– Что это было такое, алхимик? – пропыхтел Бенеш, когда они обогнули Дом Ничтожества и оказались перед главным входом, похожим на огромную алчную пасть. – В тех шариках.
– Особая смесь, изобретенная лично мной, – не без самодовольства ответил Арон-Тис. – Так, всего понемногу. Кое-какие ядовитые травы плюс запал из вспыхивающих веществ, что горят при соприкосновении с воздухом.
– Тихо вы, не до болтовни сейчас. – Саттия остановилась, поскольку дорогу преграждали ворота.
Исполинские, точно щиты великанов, створки уходили вверх, к причудливо изогнутому козырьку, напоминавшему надбровные дуги над тремя глазами. Из царившей под ними тьмы словно и вправду кто-то смотрел, холодно и недружелюбно. Поверхность ворот, до отвращения похожая на покрытую оспинами кожу, шевелилась и вспучивалась, по ней пробегали и прятались бугры.
А в самом центре, где створки сходились, висело кольцо из черного металла.
– Ключ надо приложить сюда. Надеюсь, что нас впустят. – Саттия подняла чашу, шагнула к воротам.
Створки задрожали, их поверхность покрылась множеством выпуклостей, словно наружу пытались вырваться круглоголовые твари. Лишь внутри кольца остался островок спокойствия.
Когда чаша коснулась лоснившейся, изрытой «оспинами» поверхности, раздался глухой, еле слышный рокот. Дом Ничтожества встряхнулся, точно проснувшаяся собака, створки ворот дрогнули и медленно поплыли в стороны. Открылась щель, сначала шириной в волос, затем в руку, в локоть…
– Внутрь, – скомандовал Олен, – а то они скоро будут здесь.
Ничуть не удивился, когда первым, мазнув хозяина хвостом по ноге, в храм проскользнул Рыжий. Забегавшие по шерсти кота
– Явился, мохнатый, – буркнул Гундихар. – Где только пропадал, пока мы отважно, ха-ха, сражались?
Кот не удостоил гнома ответом.
– Жаль, что ворота не закроешь, – проговорила Саттия, когда все оказались в коридоре.
– Это верно, – вздохнул Олен.
Внутри Дома Ничтожества не было ни гнилостного запаха, ни ощущения жуткого страха, ни стражей-изваяний. Главное святилище уттарнов защищали только ворота, а тот, кто смог их открыть, считался достойным находиться здесь.
Через десяток шагов коридор вывел в точно такой же, как и в Доме Смерти, зал, но без статуй и без дыры с огнем в центре. Гостей встретили голые стены, двери в них и слой пыли на полу.
– Стойте, – проговорил Олен, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. – Дальше я пойду один.
– Это почему? – нахмурился Гундихар, а Бенеш часто-часто заморгал.
– Вряд ли вы сможете помочь мне там… – Олен ткнул в сторону ближайшей двери. – Тьма могущественна, и то место, где она вливается в наш мир, несет смерть всему живому. Но я-то смогу там уцелеть благодаря Сердцу Пламени и ледяному клинку. А вы нет…
– И я? – с вызовом спросила Саттия.
– Тот, кто умеет плавать, не выживет в водопаде, – покачал головой Олен. – Кроме того, кто-то должен прикрыть меня, не допустить слуг Харугота внутрь храма. Если займете оборону тут, то получите хорошие шансы продержаться.
Он всем сердцем, всей душой чувствовал, что дальше имеет право идти только в одиночестве. В глубине Дома Ничтожества находилось нечто намного более опасное, чем ловушки Дома Смерти. Незачем подвергать зряшному риску тех, кто ничего не претерпел от Харугота и его подручных.
Кроме того, здесь, у выхода, Саттия и остальные будут иметь лучшие шансы выжить, если Олен добьется успеха и храм рухнет. А он добьется – в этом уроженец Заячьего Скока не сомневался.
– Все ты говоришь верно… – сказал Арон-Тис и ожесточенно поскреб гребень на голове. – Но чем-то твой план мне не нравится. Идти внутрь Дома Ничтожества совсем одному, без помощи и поддержки…
– Почему одному? – Олен посмотрел на Рыжего. – Вот он явно не захочет остаться с вами.
– Мяу, – подтвердил оцилан.
– А вдвоем нам не страшен никакой враг, так что… – грудь почему-то стеснило, – мы все сделаем и вернемся. А вы, главное, не пустите внутрь шустрых парней, что присланы из Безариона.
Спутники глядели на Рендалла одинаково – с подозрением, печалью и еще какой-то обреченностью. Похоже, они понимали, что их обманывают, что шансов победить не так и много, но другого пути, ведущего к легкому успеху, просто нет и быть не может…