Логово тьмы

Казаков Дмитрий Львович

– Далеко нам ехать? – спросил Олен у Саттии.

– Думаю, что нет. – Девушка пожала плечами и глянула на Рендалла как-то странно, почти отчужденно. – Он говорил, что враг неподалеку, что встретить его придется у ближайшего городка.

– А до него, насколько я помню, миль десять, – добавил Арон-Тис.

Не успело солнце коснуться вершин деревьев, как дорога вывела к берегу моря. Немногим далее потянулись поля, засаженные широколистными кустами с толстыми ветками. Открылись стены городка, а рядом с ними – палатки воинского лагеря.

Поднимались столбы

дыма от разведенных костров, к небольшому ручью ходили воины с ведрами, стояли часовые. Виднелись телеги обоза, распряженные лошади, рядом с ними – ишаки.

– Все, как бывает у людей, – заметил Олен. – Ничего, не пропадем. Конечно, если нас не убьют нагхи.

Караван вброд переправился через ручей, оставил город чуть в стороне и начал замедлять ход. Сельтаро из свиты сенешаля повернулся, махнул рукой, крикнул что-то. Первая телега свернула туда, где располагались эльфийские обозники, за ней потянулись остальные. Лучники зашагали прямо к палаткам, а всадники поскакали к шатрам из разноцветной ткани.

– Нам надо идти, – сказала Саттия. – Мы теперь воины ближней дружины, или, как говорят тут – милитар фамилиа. Обязаны находиться рядом с сенешалем. Кроме того, он обещал тебе снаряжение…

– Идите, – неожиданно твердо произнес Бенеш. – Мы уж как-нибудь не пропадем, да.

Старый гоблин просто кивнул.

Саттия и Олен слезли с остановившейся телеги, прихватили свои вещи и зашагали в ту сторону, где между палатками исчез тар-Синаэс.

– Куда? – у первого же шатра их остановил сурового вида часовой в плоском шлеме и с коротким мечом у пояса. Его напарник красноречивым жестом положил ладонь на эфес оружия.

– Сенешаль нос эспера, – гордо ответила девушка.

– Си? [29] – на лице часового отразилось сомнение, он покачал головой, но все же отступил в сторону.

На второй пост наткнулись у самого большого шатра, бело-синего, точно небо, усеянное кучевыми облаками. Но тут стояли воины, которые были вместе с тар-Синаэсом у каравана, поэтому они пропустили Саттию и Олена без разговоров. Один из сельтаро поднял полог, и они вступили внутрь шатра.

– А, это вы… – успевший снять доспех тар-Синаэс поднял голову от листов пергамента, блеснули золоченые пуговицы на черном флотере, сверкнула висевшая на цепочке медаль из драгоценного металла. – Заходите, садитесь и ждите. Сейчас я отдам необходимые распоряжения.

29

Да?(эльф.)

Шатер сенешаля не поражал роскошью. Раскладная койка из парусины, разборный столик и несколько стульев – вот и вся обстановка. На столике горела свеча, в углах царил полумрак. Детали доспеха были разложены на ковре, рядом сидел эльф-юноша, должно быть оруженосец, и задумчиво полировал шлем тряпочкой.

Тар-Синаэс бросил отрывистую команду, оруженосец аккуратно положил шлем и ушел. Вернулся быстро, а вместе с ним в шатер вошел сельтаро, низкорослый

для своего народа и с черным провалом на месте одного из глаз.

– Лианнот, эти двое вступают в твою сотню, – проговорил сенешаль на человеческом языке. – Мужчина – таристер, девушка – лучница. Все понял?

– Да, – ответил одноглазый и смерил Олена взглядом: – Пошли за мной. Можете называть – сотник.

Наречие людей он знал куда хуже командира.

– Идите, – кивнул тар-Синаэс. – Надеюсь, что завтра вы покроете себя славой во имя тар-Ахтиона.

Олен и Саттия переглянулись и пошли за Лианнотом. Тот привел их к одной из больших палаток, что стояли у берега ручья.

– Жить будете тут, – сказал он. – Отхожее место там, – сотник указал в глубь лагеря. – Ужин уже был, завтрак – завтра. Оружие и конь тоже завтра. Битва – завтра. Ходить никуда не пробуйте – часовые подстрелят.

Сотник понимал, что завербованные против их воли воины могут попытаться дезертировать.

– Ладно, не будем, – пробормотала Саттия и первой вошла в палатку. Олен последовал за ней.

Внутри оказалось довольно тесно, в углах громоздились вещи: мешки, седла, свернутые подпруги. Четверо эльфов, что сидели на разложенных одеялах и о чем-то беседовали, дружно повернули головы. Восемь глаз уставились на вошедших.

– Буэнос ночес. – Саттия чуть заметно наклонила голову и торопливо начала что-то рассказывать.

Ее слушали молча, во взглядах сельтаро читалось недоумение.

Стоило девушке замолчать, заговорил старший из эльфов, с морщинистым лицом и очень светлыми, почти белыми глазами. Он произнес несколько фраз, и обитатели палатки вернулись к своему разговору.

– Нас приняли. – Саттия повернулась к Олену, криво улыбнулась и кивнула на свободное место у одной из стенок: – Устраиваемся там.

– Да, кто же мог знать, что вот так попадем из огня да в полымя, в самое горнило войны? – Рендалл снял мешок, вытащил из него одеяло, отцепил от пояса ножны. – А завтра битва. Честно говоря, мне немного боязно…

– Тебе? – Саттия откинула со лба непослушную прядь. – Ты ведь должен помнить сотни, даже тысячи сражений и схваток?

– Я и помню. – Олен сел на одеяло, покосился на эльфов, но те казались поглощенными беседой. – Но память предков, она… Она может дать тебе знания, но никогда не станет полностью твоей. То, что не прожито, остается чужим, пусть я смогу вспомнить детали сражения при Танзене или у Березового Холма.

– Я поняла. – Девушка вздохнула, принялась стаскивать сапоги. – Но надеюсь, что она тебе подскажет хотя бы, как держать копье. А теперь давай спать. Завтра, если верить нашему командиру, силы понадобятся.

Олен не заставил себя упрашивать. Он разулся и лег, завернувшись в одеяло. Немного погодя начали укладывать и эльфы. Один из них вышел, потом вернулся. Палатку охватила тишина, нарушаемая лишь негромким посапыванием. Рендалл послушал ее некоторое время, а потом уснул.

Подняли обитателей воинского лагеря на рассвете. У шатра сенешаля запели трубы, да так громко, что разбудили бы и мертвого.