Логово тьмы

Казаков Дмитрий Львович

– Вставай, соня, – пробурчала Саттия, толкая Олена в бок.

– Сейчас, – сказал он.

Пока зевал и одевался, девушка успела выскочить из палатки. Когда сам вышел наружу, обнаружил, что четвертьэльфийка разговаривает с одноглазым сотником. Олен подошел, открыл рот, но сказать ничего не успел.

– Молчи, человек, – одновременно произнесли девушка и Лианнот, повернув к нему головы, а сельтаро добавил:

– Жди у палатки. Скоро доставят снаряжение.

Рендалл заскрипел зубами и отошел. Спустился к ручью, чтобы умыться, а когда вернулся,

то около палатки его ждал тощий юнец с могучим конем в поводу и длинным боевым копьем в руке, а также парочка гоблинов с большим ящиком.

– Ты – новый воин? – спросил юнец, презрительно глядя на человека индиговыми глазами сельтаро.

– Я.

– Тогда забирай. Он твой, – молодой эльф протянул повод. – Зовут – Флор. Доспехи в ящике. Надеюсь, что ты умеешь их носить. Копье тоже бери, с ним пойдешь в бой.

И юнец, повернувшись, зашагал прочь. Гоблины бухнули ящик о землю и затопали следом.

– Интересно, откуда у них лишние доспехи? – пробормотал Олен, оглядывая коня, мрачно косившегося на нового хозяина. – А ты ничего, здоровый. Мы с тобой неплохо повоюем, я думаю.

– Доспехи – из этого славного городка, который называется Ла-Малада. – Саттия подошла бесшумно. – Местный кастелян ужасно скуп и насобирал их целый подвал. А когда началась война, оказалось, что столько таристеров у герцога тар-Ахтиона в этих местах просто нет. Ты ведь не обижаешься на меня?

– А ты как думаешь? – Он похлопал коня по шее, погладил густую черную гриву.

– Обижаешься. – Девушка опустила голову. – Но пойми, для нас, эльфов, люди не могут быть ровней…

– Я понимаю, – обида и в самом деле была, но какая-то тусклая, не болезненная, будто не его отшили, точно надоедливого ребенка. Но при этом чувствовалось, что она не пройдет так легко, останется в сердце надолго.

– Ну, извини. – Саттия развела руками. – Эх, какого тебе дали конягу, знатного. А ну-ка, какой хороший мальчик… – заворковала она, и жеребец гордо вскинул голову, замахал хвостом. Олен подумал, что с лошадями уроженка Ланийской марки умеет обращаться много лучше, чем с роданами, и что неожиданное признание со стороны родичей ударило ей в голову посильнее крепкого вина.

– Десайюно, – сообщил появившийся у входа в палатку сельтаро с большим котелком в руках.

– Пойдем завтракать, – сказала девушка. Флора она отвела и привязала там же, где стояли кони их соседей, ящик Олен затащил внутрь, в палатку, и поставил около своего одеяла.

В котелке оказалась кукурузная каша, заправленная кусочками вяленого мяса. Олен жевал бездумно, не ощущая вкуса, а в ушах звучал полный презрения голос Саттии, произносивший: «Молчи, человек!» И в самом деле, кто он, пусть отпрыск императорского рода, для нее? Всего лишь олдаг, инородец, существо иной, низшей расы, а все, что было в Безарионе и несколько дней назад на постоялом дворе, – не более чем мимолетная привязанность. Глупо думать о чем-то, на что-то надеяться…

Ведь человек тоже может привязаться к собаке, но никогда не признает ее

равной себе.

Котелок показал дно, и в тот же миг донеслось пение труб, отрывистое, тревожное.

– Сеньял де баталья, – бросил старший из сельтаро, и четверо эльфов начали подниматься на ноги.

– Пора готовиться к бою. – Саттия встала. – Котелок оставь, оруженосцы вымоют потом. Давай я помогу тебе облачиться в доспехи.

– А ты как же?

– Я назначена кем-то вроде ординарца при сотнике. Мое дело – быть при нем и, если надо, отвезти куда-нибудь приказ. Давай шевелись, – в голосе девушки проскользнул гнев, – ты не должен опаздывать к сбору сотни.

– Хорошо. – Он поднялся, а Саттия тем временем открыла ящик.

Свет блеснул на аккуратно сложенных деталях доспехов.

…Издалека стены Терсалима выглядели обманчиво маленькими. Казалось – махни рукой, и повалится игрушечный заборчик с зубцами, рухнут хрупкие башенки, стряхнут деревянные шатры и засевших под ними воинов.

Но Харугот из Лексгольма, консул Золотого государства, завоеватель и маг, очень хорошо понимал, что подобное впечатление обманчиво. Его войско стояло у столицы Лунной империи больше десяти дней и пока не могло похвастаться какими-то успехами.

Засевшие в городе остатки разбитых легионов во главе с императором отражали приступ за приступом. Дрались с безумным мужеством людей, принужденных биться у порога собственного дома. И ничего не могли поделать с этим ни осадные машины, ни боевое умение таристеров и Чернокрылых.

Магию же Харугот пускать в ход не хотел, понимая, что крепко присоединить эти земли к собственной державе он сможет только в том случае, если победит, так сказать, в честной схватке. Подчиняться чужеродному колдуну на троне не захочет никто, и тогда неизбежны восстания, недовольство и прочие пакости, служащие источником головной боли для правителей всех миров.

В лагере осаждавших с каждым днем усиливался ропот. Фуражирам становилось все труднее добывать провиант в разоренных окрестностях Терсалима, и пайки урезали. Возмущались орки, не привыкшие долго сидеть на одном месте, между ними и людьми вспыхивали драки. Дожди, шедшие чуть ли не каждый день, тоже никому не поднимали настроения.

И сегодня войска коалиции начали готовиться к очередному штурму, что должен стать решающим. Таран наконец удастся подвести к воротам, устроить подкоп у стены, чтобы ее участок рухнул, и тогда…

От размышлений Харугота отвлек мягкий переливчатый звон. Висевший на груди консула овальный медальон из серебра засветился мягким янтарным пламенем. Символы Истинного Алфавита, украшавшие его, замерцали.

– Это еще что? – консул взял талисман правой рукой, на которой не хватало безымянного пальца. – Слушаю тебя.

В овале медальона, точно в зеркальце, появилось лицо Редера ари Нална, канцлера Золотого государства.

– Мессен, – проговорил он, глядя куда-то в сторону. – У меня очень плохие новости.