Логово тьмы
Шрифт:
Но не успел сделать и шага, как стена впереди, под светившимся кристаллом, вспучилась. По ней побежали трещины, с грохотом упало несколько «кирпичей», и в отверстие полезло нечто черное, извивающееся, со множеством щупальцев и острым изогнутым клювом.
Рыжий гном издал непонятный звук, похожий на всхлип, рука его метнулась к топору.
– Ага, повеселимся! – рыкнул Гундихар, поднимая «годморгон». – А ведь все считают, что Темный путь безопаснее лука без тетивы!
– Был безопасен до сегодняшнего дня, – коротко ответил проводник. –
Стена трещала уже и позади, в коридор лезли чудовищные существа, похожие на невероятную смесь обитателей моря и суши. Кальмары на паучьих ногах, лохматые скаты, еще какие-то уроды разевали зубастые пасти и шипели, стараясь побыстрее добраться до теплого мяса и свежей крови.
Два гнома перекрыли коридор спереди, Олен и Саттия развернулись к тварям, атаковавшим сзади, Бенеш и Арон-Тис оказались посредине.
– Эх, ха-ха! – ударил «годморгон», и самый шустрый кальмаропаук отлетел с вмятиной на голове.
А потом Олену стало не до того, чтобы глядеть себе за спину. Он проткнул первого «ската», а сам прикрыл Саттию, что взялась за лук. Рыжий бросился на какую-то плоскую многоножку, прижал ее к полу и принялся драть когтями. Когда от гадины осталась кучка вяло трепыхавшихся ошметков, оцилан схватился с кальмаропауком, и тут коту пришлось очень нелегко.
Саттия рвала тетиву, стрелы одна за другой находили цель. Олен рубил и колол, и лезвие его меча не встречало сопротивления. Оно резало уродливые туши, будто те были из воды или дыма. Но разорвавший рукав коготь длиной с палец был самым настоящим, как и пасть, что едва не откусила ухо.
Чудовища тупо перли вперед и умирали одно за другим, издавая лишь тонкое, еле слышное шипение.
– Эй, маг, не вздумай! – донесся испуганный голос Сарисара. – И так справимся, без магии твоей!
– Э… ладно, – смущенно ответил Бенеш, очевидно собравшийся пустить в ход какое-то заклинание.
Но как это его намерение почуял рыжий гном, оставалось только гадать.
Стрелы у Саттии кончились, она взялась за меч. Олен чуть подвинулся, скрипнул зубами при мысли о том, что тварей на маленький отряд навел именно он, точнее – клинок и кольцо, на пару притягивающие неприятности не хуже, чем высокое дерево в степи – молнии.
Схватка тем временем затихала, тварей становилось все меньше, новые уже не лезли из стен, а сами отверстия потихоньку затягивались.
– Получи, морда! Ха-ха! Куда усы высунул? Засунь их себе в задницу! – Гундихар, судя по воплям, развлекался вовсю.
Сражавшийся с Саттией краб размером со стол, вооруженный, помимо клешней, тигриной головой, проворно отскочил. Девушка, азартно взвизгнув, бросилась за ним. Олен не успел даже сказать «Нет!», когда прямо с пола прыгнула разодранная, казалось, многоножка. Блеснуло членистое тело. Клацнули длинные жвала, легко разрывая куртку, вонзаясь в бок…
– Нет!! – Олен заорал так, что едва не оглох сам.
Мгновенный выпад, и многоножка лишается головы. Но и Саттия падает, очень медленно,
– Нет! – Рендалл бросился вперед, точно впавший в боевое неистовство орк. Нескольких ударов ему хватило, чтобы раскромсать панцирь «краба» и завалить парочку его более мелких собратьев.
Последнее чудовище убил Рыжий.
Олен повернулся и ринулся туда, где лежала Саттия. Наклонился и прислушался, надеясь уловить шум дыхания. Вздрогнул, когда понял, что не слышит ничего, пришел в ужас, осознав, что девушка холодеет. На голову словно обрушились все Огненные горы рядом, на мгновение перестал ясно соображать. Смог только горестно взвыть, как зверь, потерявший детеныша…
– Нет, этого не может быть… она не может погибнуть… – бормотал он, держа Саттию за руку. – Нет, не может быть…
Он не видел, как схватка закончилась и с другой стороны коридора, как спутники подошли и встали вокруг. Не услышал, как приблизился Рыжий и как жалобно, тихонько замяукал.
– Поганое дело, – сказал Гундихар, глядя на рану, оставленную многоножкой: надрез был небольшим, но кожа вокруг него стремительно синела, текла из него не кровь, а черная слизь. – Яд, не иначе.
– Э… да. – Бенеш сглотнул. – Олен, дай я попробую чего-нибудь сделать… Ну, магия… она…
– Не может воскрешать мертвых, – безжалостно закончил Сарисар. – Она уже не дышит. Адерг имеет доступ даже сюда, на Темный путь, так что он, я думаю, унес ее душу.
– Нет, этого не может быть… она не может погибнуть, – продолжал бормотать Олен, точно в прострации. – Нет…
– Проклятье! – неожиданно произнес Арон-Тис. – Я всегда думал, что этот день не наступит. Разрази меня десять тысяч молний, сожри меня все темные боги! – и старый гоблин начал ругаться на своем языке, одновременно развязывая мешок.
Бенеш вытаращил глаза, гномы удивленно переглянулись.
Завязки поддались ловким пальцам, и в руках алхимика появился стеклянный флакон с узким горлышком, запечатанный сургучом. Арон-Тис закряхтел, взламывая пробку, вытащил вторую, деревянную, и стало ясно, что во вместилище из стекла – багровый, мягко поблескивающий песок.
– Берег на крайний случай, – сказал гоблин. – Похоже, что сегодня именно он и наступил.
– Но это… этого… не может быть! Это он, да? – рот Бенеша открылся так широко, что в него влетел бы даже альбатрос.
– Именно так. – Арон-Тис торжественно кивнул. – Это то, что мудрые именуют маслом земным, истинным лекарством, витриолом, питьевым или жидким золотом, а профаны – философским камнем.
Сарисар скептически хмыкнул, а Гундихар нахмурился, но гоблин не обратил на это внимания.
– И камень этот, который не есть камень, а плоть от плоти мира, очищенная от скверны, – проговорил он, высыпав мягко поблескивавший песок на ладонь, – способен врачевать любые болезни и раны, даже возвращать тех, кто почти пересек врата Адерга…