Логово «вепря»
Шрифт:
Доклад Валерий Иванович слушал внимательно, делая краткие пометки для памяти, чтобы потом быть готовым ответить, если спросят по определенным моментам. Однако даже директора его ведомства не потянули на трибуну, и Моторин несколько повеселел: похоже, сегодня неприятности прошли стороной?
В перерыве он вышел в холл покурить и тут заметил, что его манит к себе генерал-полковник Шабалин. Михаил Иванович был человеком приметным, многие прочили ему скорый взлет карьеры, и Моторин всегда дорожил этим знакомством и установившимися между ними отличными, можно даже сказать, доверительными
— Привет, Валерий Иванович, — поздоровался Шабалин и тут же, старательно сохраняя на лице приветливую улыбку, зло прошептал: — Ты что же это делаешь, а? Совсем ополоумел?
— Я не понимаю, — похолодел контрразведчик. Что еще могло такое приключиться?
— Почему твои люди суют нос куда не следует!
— Мне об этом ничего не известно, — вынужден был признаться Моторин.
— Что же тогда вообще творится в твоем хваленом ведомстве? — шипел Шабалин, не забывая приветливо кивать здоровавшимся с ним знакомым. — Ты что, решил поставить нас на край и завалить все дело?
Валерий Иванович чувствовал себя крайне неуютно, поскольку не знал, что именно произошло, а как оправдываться или принимать меры, если ты полностью не в курсе? Конечно, на месте генерал-полковника можно еще не так разъяриться: ведь многое не доверишь правительственной связи, а лучше вообще ей ничего не доверять. Уж кто-кто, а Моторин отлично знал, как она работала и, главное, на кого работала. Если Михаил Иванович дождался личной встречи и сразу взял быка за рога, дело и вправду серьезное.
— Я разберусь, — привычно заверил он, как привык заверять директора ФСБ, но тут же потребовал уточнений. — Но в чем дело, можете сказать? Я просто не в состоянии лично уследить за всем.
— Эти вопросы ты просто обязан отслеживать, — назидательно заметил Шабалин. — Иначе грош всему цена! Твои орлы, или кроты, уж не знаю, как их лучше назвать, нащупали два наших звена: одно здесь, другое в Южных Предгорьях. Поверь, для меня по меньшей мере странно, что об этом проколе сообщаю тебе я, а не наоборот.
Моторин подумал; дурные предчувствия возникли не зря, и самое противное, что они имели отвратительное свойство сбываться. Сказанное Михаилом Ивановичем посеяло в его душе большую тревогу, поскольку он понимал, чем грозили проколы, о которых сообщил генерал-полковник: в любой момент ситуация могла выйти из-под контроля или, наоборот, попасть под чужой контроль! И не знаешь, что из этих положений гораздо хуже. Впрочем, хрен редьки не слаще.
— Кто? — чуть слышно выдохнул Валерий Иванович.
— Твое дело разобраться, — зло отрезал Шабалин, — они уже, мать твою, топтунов успели приставить! Во до чего дошло, а ты там спишь, как сурок!
Валерий Иванович почувствовал, как у него легко, почти незаметно закружилась голова и противно засосало под ложечкой — топтуны — это непременно сводки наружного наблюдения, видеосъемка, фотографии, записи переговоров, в общем, документы оперативные, которые легко потом перевести в процессуальную форму. Значит, кто-то уже документировал тайное, собираясь
Нет, мысли о судебном разбирательстве можно сразу же отбросить: в тех играх, которые они затеяли с Шабалиным, до суда никогда не доходят, — слишком уже это невыгодно любой из противодействующих сторон, а вот коли положат собранные доказательства на стол президента, то реакция будет непредсказуемой! Впрочем, отчего непредсказуемой? Предвидеть его решение, возможно, и не составит особого труда предугадать, как именно поступят с генералами.
Головокружение прошло, зато возникла ноющая боль в правом подреберье — в сущности, Моторин был весьма нездоровым человеком, а при сильных нервотрепках все недуги разом ополчались на него, и стоило огромного труда усмирить их. Но сейчас нельзя терять зря времени и ложиться в диспансерное отделение госпиталя, как это он обычно делал. Ситуация требовала немедленного действия, если он не желал спустя некоторое время положить голову на плаху.
— Вот, возьми, — Михаил Иванович быстро выдернул из папки серенький конвертик и сунул его в руку Моторина. — Тут удалось снять одного человека в горах. Уж не из твоего ли он ведомства?
— Я все самым срочным образом проверю и головы им поотрываю, — промокая платком выступившую на лбу испарину, заверил Валерий Иванович.
— И не думай! — сверкнул глазами Шабалин. — Завалить все хочешь?! Выясни, кто там активничает в Южных Предгорьях и кто тут нам яму начал рыть, а потом аккуратненько перекрой им кислород. Не мне тебя учить, как это делается.
Моторин вдруг подумал, что если он проделает все, как нужно и в самые сжатые сроки, то кислород свободно могут перекрыть ему: у генерал-полковника имелись возможности убрать с доски отыгранную фигуру, а становиться таковой Валерий Иванович не хотел. И еще он подумал, что сегодня Шабалин заставил его пережить унизительный страх, разговаривая с ним, как с провинившимся слугой, а не как с соратником. При случае, Моторин ему непременно это припомнит и вернет! А случай представится, не может такого быть, чтобы он не представился. Сейчас главное купировать создавшуюся опасную ситуацию, пока она не разрослась, а потом притихнуть, затаиться и выжидать.
— Мои люди тоже займутся этим вопросом, — небрежно бросил Михаил Иванович. — А твое дело быстро подсказать: кто?!
— Пусть позвонят Ашоту Аветяну, — выжав из себя улыбку, ответил Моторин. — Он будет в курсе.
— Не тяни!
Шабалин отошел и заговорил с кем-то из знакомых, а Валерий Иванович, незаметно массируя правый бок, поплелся на свое место в зал заседаний.
Прежней близости и доверию между ним и генерал-полковником теперь точно уже никогда не бывать: какая близость и доверие, если ты всего лишь на положении информационного придатка? Ты скажи кто, а мой человек займется! Поди же ты, Моторин уже, стало быть, и не хозяин больше в своем ведомстве, а всего лишь пешка в руках вояк? Хорошо же, придет и его черед!