Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
Шрифт:
Auctoritas. Основоположники
Сунь Цзы
Шан Ян
Цинь Ши-Хуанди
Платон
Макиавелли
Чезаре Борджиа
Гегель
Карл Маркс (Гиршель)
Иван IV Грозный…
Всего список основоположников насчитывал шестнадцать фамилий, а заканчивался он фамилией Сталина.
Здесь же, на этой странице был приведен чей-то афоризм:
«Лучше действовать и раскаиваться, чем бездействовать и все равно раскаиваться».
Ратников полистал странички текста, наткнулся на заинтересовавшие
«Власть как таковую мы ценим, любим и уважаем, ибо она обуздывает ненасытные претензии разного рода сволочи: от уездных царьков – мэров и губернаторов – до привокзальных кидал. Когда власть исчезает, мы сиротеем».
И ниже:
«Таким образом, ДОКТРИНА контрудара (освобождения) должна выстраиваться просто и ясно: следует преданно любить близких и свирепо ненавидеть Врага, ибо он может наших любимых либо уничтожить, либо растлить. Горячее сердце и кинжал за пазухой – вот подлинные атрибуты, необходимые нам в повседневной жизни. Нужно уметь охранять того, кого любишь, и стремиться к тому, чтобы защищать их жизнь от посягательств всякой нежити. Если мы не научимся до беспамятства любить и не-навидеть, мы не сможем дорасти до Человека. Никакие политические программы не нужны до тех пор, пока мы не сплотимся и не начнем помогать друг другу выжить в таком прекрасном и таком жестоком мире».
– Потом будешь изучать, на досуге, – буркнул Приймак, усмехнувшись в ответ на озадаченно-удивленный взгляд Ратникова. – Что, нравится?
– Тут есть рациональное зерно, – признался капитан. – Особенно насчет «преданно любить своих близких».
– Там много рациональных и здравых мыслей. Идеологи наших наци не дураки. А главное, они правы, когда призывают нас перенять опыт некоторых малых народов, умеющих сплачиваться и держаться друг за друга во имя выживания. Русским давно пора объединиться и начать отстаивать свои права, отнятые другими в родном же государстве. Там дальше найдешь интересный анализ того, чем мы не владеем в России. К примеру, какой народ в мире не имеет своего национального правитель-ства?
– Русский, – пробормотал Ратников, не ожидавший от начальника Управления таких откровений.
– Какой народ не имеет национального телевидения? Национальных средств массовой информации? Тоже русский. А какой народ в России самый униженный?
Ратников молчал.
Валерий Павлович усмехнулся.
– Что, думаешь, крыша поехала у генерала? На старости лет националистом сделался? Не сделался. Я им был! Но не оголтелым, как черносотенцы, казаки и мальчики из РНЕ. Кстати, тебе тоже не мешало бы стать националистом – умеренным, здоровым и умным. Свой род тоже надо уметь защищать.
– Но если создатели этой «Доктрины» правы…
– А нас заставляют ими заниматься, то о чем это говорит? Ты это имел в виду? К сожалению, Папа выполняет чью-то волю, а мы вынуждены ему подчиняться. Хотя все не так просто на самом деле. Некоторые руководители нацформирований настоящие отморозки, тоже выполняющие чьи-то приказы, поэтому их надо ограничивать, ловить и сажать.
–
– Тогда свободен. Чтобы через пару дней дал мне версию убийства Савагова: кто и за что.
– Постараюсь, товарищ генерал.
Ратников пожал протянутую руку начальника Управления, взял папку и вышел, не зная, радоваться ему или огорчаться, что Приймак не стал выяснять подробности его отношений с подследственным Антоном Громовым и его другом Пашиным.
В машине он снова раскрыл папку, собираясь полистать документы, и в это время зазвонил телефон.
– Капитан, мы вернулись, – заговорил в трубке голос Ильи Пашина. – Ты сильно занят?
– Не очень, – ответил обрадованный Терентий.
– Есть разговор.
– Так вы уже в Москве? Нашли что-нибудь?
– Подъезжай ко мне, поговорим.
– Еду. – Ратников бросил папку на заднее сиденье и включил двигатель.
Через час – из-за пробок ехать пришлось медленно – он оставил «Лагуну» во дворе дома Пашина и поднялся к нему в квартиру.
Обмен информацией длился долго.
Смерть Савагова ни Пашина, ни Громова не удивила. Они высказали ту же гипотезу, что и Славик: замдиректора ВВЦ убили заказчики похищений восемнадцатилетних девушек. А ими могли быть только слуги-агенты Морока: Черный Вей, верховная жрица храма и колдун Хрис.
В свою очередь, рассказ друзей о походе к озеру Лихов Колодец произвел на Ратникова большое впечатление. Не верить друзьям он не мог, но удивлялся откровенно, хотя и ни разу не прервал собеседников.
– Что ж, этого следовало ожидать, – сказал он, когда Илья закончил. – Слава богу, что вы остались живы! Однако мы зашли в тупик, парни, давайте думать, как из этого дерьма вылезать. Генерал подтвердил карт-бланш на поиск и нейтрализацию похитителей девчонок, так что я имею право привлечь к работе весь наш технический арсенал.
– Весь не потребуется, – сказал Пашин. – И чем меньше людей будет знать об истинном положении вещей, тем лучше. Но мы, конечно, воспользуемся твоим предложением. У меня есть план, послушайте и выскажите свое мнение.
План был такой.
Позвонить Калошину и предложить обменять его магические вещи на Владиславу. В случае, если он согласится, совершить обмен и продолжить работу по храму, чтобы не дать свершиться преступлению – не допустить жертвоприношения. Если же Всеволод Марьевич откажется – попытаться захватить его, выяснить координаты храма, вызволить из неволи Владиславу и остальных девушек, а затем взорвать храм и портал Морока – каменную плиту с его изображением.
– Ко всем чертям! – закончил Пашин с прорвавшейся в голосе ненавистью.
– Годится, – одобрил план Ратников. – Вот только Калошину я бы не звонил и обмен не предлагал. Он сейчас уверен, что вы погибли, поэтому ослабит бдительность и не станет посылать за вами своих филеров. А мои ребята последят за ним, послушают телефонные и прочие переговоры. Авось да проговорится Черный Вей!
Пашин и Громов обменялись взглядами. Мнение капитана совпадало с мнением Георгия, что говорило о правильности предложенного варианта.