Локальная метрика
Шрифт:
— Будьте паинькой, — сказал полковник, — и всё будет хорошо. Но если что, сержант Игренев не зря имеет позывной «Кирпич». Он этот самый кирпич руками в порошок ломает.
— Да кто вы такие?
— Ах, простите мою невежливость, мы же толком не представились. Я полковник Карасов.
— А по имени-отчеству?
— По имени-отчеству я «товарищ полковник». Не держите зла за некоторую вольность вашего задержания и считайте себя… ну, не знаю. Временно прикомандированным к группе в качестве нестроевого мобресурса. У нас, как назло, кадровый дефицит образовался… И я вам, профессор, ещё это припомню!
— Полковник! — нервно отреагировал на неожиданный поворот разговора учёный. — Установка экспериментальная,
По пустым холодным улицам шли быстрым шагом, нагруженные, как ослики. Могучий сержант Кирпич тащил какой-то прибор в железном ящике — и это помимо висящего на нём оружия и вещмешка с боекомплектом. Остальным тоже пришлось нагрузиться — Олегу досталась большая армейская сумка, о содержимом которой он не спрашивал, и даже полковник нёс пухлый рейдовый рюкзак. Сначала Олег мёрз, несмотря на выданные армейский бушлат и шапку, но потом сказались быстрый шаг и нагрузка — стало даже жарко. Темнота, яркие лучи фонарей — всё время казалось, что в тенях кто-то крадётся. Однако военные двигались без опаски — кажется, его рассказы о собаках и странных чужаках не восприняли всерьез. Конечной целью марш-броска оказался старый вокзал, давно закрытый «на реконструкцию». Массивная центральная башня — обрамлённый декоративными колоннами цилиндр — и столь же перегруженный колоннадами основной корпус до смешного напоминали американский Капитолий в миниатюре. Само собой, это обстоятельство не осталось незамеченным населением, и местные так и говорили таксистам: «Эй, командир, к Капитолию!». Вокзал уже несколько лет не использовался по назначению: ветка к нему была тупиковой, и в какой-то момент загонять на неё все пассажирские поезда признали нерациональным. Но рельсы почему-то так и не убрали, пути возле старого вокзала превратили то ли в тупик для отстоя, то ли в сортировочную, то ли в помойку.
Новый вокзал — индустриально отлитый единым массивом стекла и бетона, вырос на окраине, вписавшись в пейзаж с изяществом упавшего с телеги кирпича, а «Капитолий» закрыли лесами для реставрации, обмотали их зелёной строительной сеткой, да так и оставили. Олег с удивлением понял, что именно к этой тёмной громаде и направляется полковник. Группа нырнула в неприметный разрез в сетке, потом пробиралась внутри лесов вдоль облезлой стены здания, пока не уткнулась в мощную металлическую дверь.
Тускло освещённое автономными аварийными лампами помещение бывшего вокзала оказалось заполненным какими-то ящиками, грудами непонятой аппаратуры и оружейными стойками. По полу змеились расходящиеся пучки толстых бронированных кабелей, а посреди огромного зала, который раньше служил главным вестибюлем, стояло здоровенное, в человеческий рост, колесо со спицами, по виду отлитое из бронзы. Всё это вместе напоминало декорации к малобюджетному фантастическом фильму про безумных учёных, мечтающих о мировом господстве. На месте залов ожидания было организовано нечто вроде казармы — армейские койки, застеленные казёнными серыми одеялами, стандартные тумбочки, несколько столов и даже небольшая импровизированная кухня. По некоторой небрежности оставленного пространства чувствовалось, что люди покинули базу внезапно.
— Ну что же, профессор, — сказал Карасов, — приступайте! Сами видите — мы остались одни.
Полковник обвёл широким жестом импровизированную казарму.
— Ну разумеется, — недовольно буркнул ученый, — тут никто не сообразил поменять фазу, и они остались в основной метрике. И не надо так на меня смотреть! Слишком много секретов, полковник. Это ваша идея разделить группы. Это вы так и не сказали мне, где разместили рекурсор! Это вы…
— Хватит! — оборвал его военный. — Много себе позволяете. Не ваше
Полковник повернулся к Олегу:
— Теперь с вами, батюшка. Вы, надо полагать, человек неглупый и интеллигентный. По основной специальности вы не востребованы, ваш бог в другой метрике остался. Однако вполне можете послужить Родине на подсобных работах. Поступаете в распоряжение профессора. Слушаться его как меня, а меня слушаться как отца — а также сына и святого духа. Аминь.
Олег только головой покачал укоризненно, но пошел за профессором. Отыскал его в полуподвальном помещении, где тот безуспешно пытался запустить дизель-генератор. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости, а стартер раз за разом прокручивал движок вхолостую. Олег подошёл и молча открыл топливный кран — не заметить красный рычажок и надпись Fuel Tank было трудно, но профессор был погружён в какие-то мысли. Дизель взревел, затрясся, но вскоре вышел на режим и замолотил ровнее.
— Спасибо… Как вас, забыл, простите?
— Олег.
— Александр Васильевич. Пойдёмте в аппаратную, поможете мне.
Цилиндрическая башня вокзала выглядела внутри, как рубка Галактического Крейсера из «Звёздных войн», — многочисленные пульты и экраны компьютеров, железные шкафы непонятного назначения, стеллажи с электронной аппаратурой. Всё это было тёмным и мёртвым, но профессор быстро щёлкал тумблерами, заставляя панели расцветать огоньками разноцветных индикаторов. Налились светом экраны компьютеров, побежали строчки загрузки, какие-то стрелочки заплясали по шкалам — профессор явно знал, что делал.
— Вы здесь, вижу, не в первый раз? — осторожно поинтересовался Олег.
— Не в первый? — удивился профессор. — Само собой. Да это, собственно, моя разработка… Ну, в значительной части.
— Тогда почему вы сидели в подвале с этими… военными, а не здесь?
— Оперативные силы поделили на несколько групп по числу локализаторов, — он кивнул на железный ящик, который они притащили с собой, — чтобы зафиксировать их в локальной метрике.
— Простите, Александр Васильевич, — сказал Олег, — но я действительно ничего не понимаю. Может быть, вы мне объясните?
— Всё в крайней степени секретно, — сообщил ему профессор, — и это, в целом, правильно. Хотя иногда раздражает.
— Я имею право знать, что происходит!
— Ну что за чушь вы несёте? — профессор грустно улыбнулся. — Вы сами-то себя слышите? Какое ещё «право»? Права личности — это продукт внутренней договорённости социума. И где этот социум? Нет социума — нет прав. Извините.
— Ладно, признаю, ерунду сказал. Но почему бы вам не рассказать хоть что-нибудь? Военная тайна? Но кому я могу её тут выдать?
— Олег, вы взрослый человек и, разумеется, должны понимать, что люди не всегда руководствуются в своём поведении логикой. Скорее даже, они руководствуются ей редко. Особенно, если у них есть какой-нибудь Приказ с большой буквы «П». И если в этом Приказе написано «не допускать распространения» — они будут не допускать, а не раздумывать, насколько это применимо к текущим обстоятельствам. Вам мало уже имеющихся неприятностей? Сидящие внизу люди показались вам недостаточно решительными?
— Вы их боитесь?
— Признаться — да. Опасаюсь. И вам советую.
— Хоть что-то вы можете мне сказать? Что-нибудь? Я же не отстану…
Профессор вздохнул, снял и медленно протёр очки, водрузил их обратно на нос и только после этого ответил:
— Ладно. Один вопрос. Не обещаю, что отвечу, но попытайтесь.
— Хорошо. Это вы устроили? Вот это все — что люди исчезли, что холод, что ночь…
— Да! — перебил его профессор. — Мой ответ — да. Это мы устроили. Тому есть веские причины.
— То есть, вы заранее знали, что так будет?