Локи Выдумавший обман
Шрифт:
А теперь вернемся к типовым упырям, которые, как по учебнику: сгорбленные, серокожие, лысые, желтозубые и тощие. Очень тощие, примерно как оголодалые собаки. Мерзкие нервные твари, но в принципе почти безвредные. Обычно либо рыщут в поисках жертвы, либо валяются в подворотне в полной отключке, потому что получили свое и ловят кайф. Как и собаки, могут укусить только если совсем уж откровенно нарываться. А от демонов вообще предпочитают держаться подальше.
Большинство бомжей, которые попадаются вам на улицах вашей реальности — это замаскированные под смертных упыри. В следующий раз держитесь от них подальше.
А
Они тоже упыри. Но они упыри-переростки, которые, если верить легендам, лет сто назад провели кровавый ритуал, от которого вся Тень ходила ходуном, и стали этакими плохишами среди себе подобных. Они все такие же серые и клыкастые, жадные до крови твари, но только двухметровые бугаи с ручищами толще моей шеи и совершенно оторванные от элементарных законов существования. То есть, им вот вообще срать на то, что здесь — территория демонов, и всяким ублюдочным торчкам сюда вход заказан, потому что есть правила, есть запреты и ограничения, и им нужно следовать. Да, конечно, иногда мы их немного нарушаем, но мне бы и в голову не пришло вваливаться на земли упырей без предварительной договоренности.
Так вот — Красные братья ввалились. Запросто. И беглый пересчет по головам подсказывает, что их только здесь, внутри магазина, десять особей, а на улице еще наверняка столько же. Весь район они что ли взяли в оцепление?
Их главарь выделяется здоровенным шрамом на лысом черепе. Между прочим, моя работа, даже сейчас любо дорого смотреть. Как там у поэта? «Дела давно минувших дней…»
Знаете, что обычно делают все трезвомыслящие твари, которым попрек дороги становится эта братва? Лезут в драку, подумали вы. Хрен бы там. Валят, и чем быстрее — тем лучше. И я бы свалил, потому что, хоть я и ребенок Создателя, но против двадцати этих бугаев беспомощен, как Щелкунчик с деревянной шпагой. И если вы думаете, что отец за младшенького обязательно заступится, то вот вам еще одна неприятная правда — нет, не заступится, и парочку молний на головы моим врагам не сбросит. Я даже предвижу, что скорее уж попросит одну из моих мам приготовить ведерко соленого попкорна, чтобы наблюдать за избиением младенца, пока две другие будут разминать ему ноги и плечи. Отец искренне считает, что он и так дал достаточно каждому из нас, и ходули в виде его карающего перста мне и братьям ни к чему.
И я бы просто свалил. Заболтал упырю зубы, прихватил цыпочек и смылся бы в реальность — благо, этот фокус всегда работает безупречно.
Но тварь держит в клешнях мою Овечку, и я честно в шоке от того, почему Александра до сих пор не кричит, не плачет, не скулит и не падает в обморок. Просто очень часто дышит и смотрит на меня из-за стекол очков такими глазами… Вот что она хочет мне сказать?
Я чувствую ее страх: он такой сильный, что мои яйца непроизвольно сжимаются, и в копчике зудит, словно вишу над горящей свечкой.
— Локи, блядь, — рычит главарь, и своей поганой лапищей затыкает рот моей Овечке. — Вижу, ждал меня, пиздюк? Десерт я оценил.
Он нарочито громко втягивает воздух около ее шеи: плоские ноздри приплюснутого носа расходятся, забирая аромат невинности, и поганые глаза наливаются кровью.
Если я что-то срочно не придумаю, через секунду он разорвет ее на куски.
Глава
Никогда в жизни мне не было так страшно. То есть, когда меня чуть было не сбила машина и когда я чуть не умерла под деревом, это был настоящий ад, но тогда все было как-то быстро, и я почти не успела испугаться сразу, только постфактум потряслась пару часов подряд.
Но происходящее сейчас очень сильно меня пугает. Прямо так сильно, что хочется закрыть глаза и начать голосить во все горло, как я делала в детстве, когда хотела распугать дурные сны и рассказанные в лагере ночные страшилки.
— Хогг, слушай, ну к чему эти нездоровые понты? — с насмешкой спрашивает Локи, засовывая обе руки в карманы брюк.
Похоже, он совсем не настроен вмешиваться и спасать меня из лап этого чудовища. Или я совсем ничего не смыслю в невербальных жестах.
— Лично ко мне у тебя такие счеты?
Локи вопросительно вскидывает бровь, и я чувствую, как ладонь чудовища сильнее сжимается у меня на лице. Еще немного — и он просто вдавит губы и нос внутрь моего черепа.
— Хочешь, чтобы я перечислил все? — хрипит тот, что у меня за спиной.
— Уважь старика, — предлагает Локи, покачиваясь с пятки на носок.
Пытаюсь поймать его мысли, но Локи каким-то образом удается ускользнуть от меня. Единственное, на что наталкиваюсь — его насмешливая небрежность, как будто он заранее отдал меня. Может, правда отдал? Вдруг тут так заведено?
— Ты испортил мой чудесный череп, — хрипит и брызжет слюной урод. — Ты не извинился, а когда мои люди зажали тебя в углу, просто сбежал, как трус. Твой брат тронул девочек моего клана и тоже смылся. А ты был там, все видел и ничего не сделал, чтобы его остановить. Помог бы мне — и все счеты между нами в плевок под ноги.
— Он мой брат, Хогг, ну, в самом деле. — Локи сокрушенно мотает головой — и тварь, у которой я в плену, проводит языком по моей шее.
Чувствую мерзкую скользкую слюну, от которой кожа немеет, словно после лидокаина. Почти уверена, если сейчас туда всадить иглу, я почувствую только легкий дискомфорт, если вообще хоть что-то почувствую.
— Что за…
Чувствую вторую лапищу, которая резко дергает за ошейник, и я все-таки негромко охаю, но не от боли, а скорее от унижения.
— Локи, ты серьезно с ней связался? — Монстр хрипло хохочет у меня над ухом, хватает за кольцо в центре ошейника и вдевает в него палец. — Со смертной?
Разве Локи не должен сейчас разозлиться после всех его заявлений, что я должна держаться рядом, и что я ему нужна, и так далее и тому подобное?
— Старею, — разводит руками Локи. — Потянуло на всякие извращения и экзотику.
«Надеюсь, лжемуж, если ты и правда копаешься в моей голове, то чувствуешь, как меня от тебя тошнит».
Монстр сжимает мое лицо, и я чувствую, как он скребет ногтем по щеке, вспарывая кожу.
Слезы градом льются из глаз, но я все равно не кричу, даже если б мой рот был открыл и свободен. Просто трансформирую всю боль в злость и ненависть, и если выживу в этом всем и останусь свободна, то устрою этому демону такую ментальную экзекуцию, что он сам с радостью снимет с меня ошейник, вернет домой и больше никогда не сунется в мой мир за новой жертвой.