Локи Выдумавший обман
Шрифт:
Воспоминания о его помощи напоминают о том, что, в общем, он не такая уж корыстная зараза. Я знаю не так много людей, которые бы вот так, не задумываясь, сунулись за кем-то в неприятности, очертя голову. А Локи, хоть и не человек, но сделал это, не моргнув глазом.
В общем, когда мы выходим из музея, и он продолжается держаться на расстоянии метра, я вдруг говорю:
— Совсем не обязательно быть настолько далеко от меня. Люди подумают, что у меня вши.
Честно — я пытаюсь заставить его улыбнуться, потому что чем больше он строит из себя буку, тем сильнее мне не по себе. Как будто… Ну, в
Локи молча кивает и приближается ровно на полшага. Степенно помогает мне забраться на заднее сиденье автомобиля, а сам, внезапно, садится рядом с водителем.
— Не против сходить на выставку домашних животных? — спрашивает, опуская взгляд в телефон. Не трудится посмотреть на меня даже в зеркало заднего вида.
— Если ты пообещаешь не покупать мне ручных церберов и всяких прочих хищников.
Вместо ответа он вскидывает руку со скрещенными пальцами.
Вот же блин. Похоже, мне не так уж, чтобы не нравилось внимание этого… демонюки.
[1] Премия Дарвина — виртуальная премия, ежегодно присуждаемая лицам, которые умерли наиболее глупым способом
Глава тридцать первая: Локи
Кто совершает эпикфэйл за эпикфэйлом — тот я.
Готов подписаться под этим собственной кровью.
Потому что вместо того, чтобы влюбить ее в себя, я делаю все с точностью до наоборот. Нужно показывать, какой я терпеливый принц? Отлично, вместо этого лапаю ее за зад и трижды пытаюсь залезть в трусики. Нужно показать, что я одиночка, мечтающий о любви до гроба? Отлично, вместо этого Александра ходит по клубам с моей официальной любовницей, и я сам признаюсь, что ставил и буду ставить знак равенства между любовью и трахом.
А все почему? Потому что, как я уже говорил, меня никто никогда не любил, и я никогда ни с кем не был на постоянной основе. Ну серьезно, где я — а где моногамия. Я рожден соблазнять всех встречных женщин и дарить им воспоминания о самом фантастическом любовнике, который у них был.
Охо-хо. Может, не такой уж я не-лох?
Вообще следующим по списку был поход на фильм для взрослых — да, в Тени такое показывают с большого экрана и даже не просят предъявить паспорт — но я вычеркнул этот пункт из списка нашего сегодняшнего свидания. Александра хочет, чтобы я держал руки при себе, а просмотр фильма, большая часть которого будет сосредоточена вокруг секса, этому явно не поспособствует.
Поэтому мы приезжаем к огромному крытому павильону, в котором уже полным-полно народа. Вздыхаю с облегчением, потому что здесь мы точно не будем «в ореоле интимной близости», и Александра, наконец, перестанет ворчать. Но этот план проваливается с треском, как только мы вливаемся в длинную очередь к турнику. Слева и справа нас прижимают друг к другу, и я с шумом выдыхаю сквозь зубы, когда Александра в панике сперва хватает меня за рукав пиджака, а потом быстро отпускает.
Вопрос на повестке дня: как я докатился до такой жизни? Имею в виду, почему вместо того, чтобы сделать ее зависимой
С горем пополам выходим в главный зал. Здесь тоже шумно и людно, но теперь мы не прижаты друг к другу, как горох в стручке.
Честно говоря, идея с выставкой пришла мне в тот момент, когда я вспомнил одну их своих бывших, которая однажды увидела виверну и от страха повисла на мне, словно клещ. Отцепить ее получилось, только приложив физические усилия. А церберы… гмм… в общем, пострашнее виверн. Мой коварный план включал визжащую перепуганную Александру, добровольно вручившую себя в мои крепкие безопасные объятия.
Надо ли говорить, что теперь эта идея больше не кажется такой привлекательной?
Но, к счастью — никогда не думал, что скажу это — Овечке снова удается меня удивить, потому что церберы приводят ее в дикий восторг. Что щенки, что взрослые особи в холке до двух метров в высоту. А этих зверюг даже я предпочитаю не злить и тем более не лезть их тискать, словно плюшевые игрушек. Александра носится от одного вольера к другому и с горящими глазами чуть не капает слюной на каждую псину. Уверен, они не пытаются ее сожрать только потому, что находятся почти в таком же офигении, как и я.
Апофеозом становится предпоследний вольер, в котором нет взрослого самца, зато сидит один-единственный обсидианово-черный одноголовый щенок. Кстати, забыл предупредить: вопреки расхожему мнению, именно одноголовые церберы считаются «правильными», а двух и трехголовые — мутанты, которые долго не живут. Мутантов, понятное дело, никто за деньги не продает, зато их выставляют на всякие собачьи бои и в пару к бойцам на Арену, но туда я Овечку поведу разве что под страхом смертной казни. Я же не Каин.
В общем, пока владелица щенка, рослая сисястая демонесса, выпучив глаза и широко раздувая ноздри, разглядывает мою Александру, Овечка уже лезет в вольер к щенку. У этой женщины не работает инстинкт самосохранения.
— Смертная? — шепотом интересуется демонесса. — Сладко пахнет. Поменяемся?
Строго говоря, она будет в убытке, если я приму предложение, потому что на здоровенной клыкастой роже цербера написано, что он чистокровка, прямой потомок того самого Цербера. И я понимаю, откуда растут ноги у ее предложения: моя Александра, как и ее щенок, тоже носит ошейник.
Блинский фиг.
Вот только угрызений внезапно проснувшейся совести мне не хватало.
— Локи? — Овечка выпрямляется и ничуть не морщится, когда цербер становится на задние лапы и лезет облизывать ей нос. — Можно я поменяю свое решение?
Я, конечно, понимаю, что она собирается попросить. Все-таки девочки — такие девочки. Только моя женщина захотела не котенка или енота, а домашнюю огнедышащую тварь. Что? Думаете, зачем я предлагал? Потому что, черт его все дери, был уверен, что не позже, чем через пять минут, вынесу Александру на руках прямиком в постель.