Локи. Дилогия

Горъ Василий

– Не бери в голову – главное, что все плохое уже позади. И… в нашей компании слова не нужны – мы предпочитаем чувства.

Она ненадолго ушла в себя, видимо, «примеряя к себе» то, что я сказал, а затем убила – решительно пересела поближе и уткнулась лбом в мое плечо:

– Спасибо…

Я приподнялся на локте, ласково растрепал ее волосы и мягко улыбнулся:

– Мы команда. Так будет всегда. Привыкай.

Потом сделал приличную паузу и задал вопрос, который не давал мне покоя с момента первого разговора с Телепневой:

– Ульян, теперь, когда ты убедилась, что мы тебя не бросим, можешь объяснить, как отключить систему самоуничтожения твоего ТК? Понимаешь, я постоянно хожу под смертью и не хочу рисковать

еще одной жизнью просто так. А тут время реактивации всего шесть дней плюс окошко с таймером постоянно перед глазами…

– Пока никак: окошко с предложением изменить базовые параметры всплывет только через год.

– Эх, отшлепать бы тебя как следует! – расстроено вздохнул я.

– Без нее вы бы меня не взяли… - криво усмехнулась она. – А свою жизнь я перестала ценить еще на первом курсе Академии.

– Скажешь что-нибудь вроде «невелика потеря» – серьезно обидимся! – предупредила Забава. – Пойми уже, что мы – семья, живи нами и наслаждайся текущим мгновением.

– Ключевое слово «Наслаждайся»! – без тени улыбки уточнила Даша. – Поверь, тебе понравится…

Следующую фразу я услышал сквозь сон. И понял, что мне говорят, только со второго повторения. С большим трудом продрав глаза, огляделся, сообразил, что задрых прямо в сауне, а девчонки убавили температуру воздуха, накрыли простыней и подложили под голову сложенное в несколько раз полотенце. Потом заставил себя сесть, душераздирающе зевнул и сфокусировал взгляд на Федосеевой. Кстати, одетой в основательно взмокший тренировочный комбез:

– И в котором часу нам надо быть во дворце?

– Не «нам», а тебе. Через час с четвертью.

– Не понял? – нахмурился я. И получил ответ, заставивший окончательно проснуться:

– Пригласили всех. Однако нам с Забавой рекомендовали сослаться на неважное моральное состояние Ульяны и остаться дома – по словам Анны Николаевны, ее сын все еще горит желанием нас обаять и планирует внезапно заявиться на эту беседу…

…Императорский Гвардеец, встретивший меня в подземном ангаре, сильно удивил – вместо того, чтобы без лишних слов приказать следовать за ним, развернуться на месте и двинуться в сторону лифтового холла, высветлил линзу шлема, снял правую перчатку и протянул мне ладонь! А когда я ее пожал, поблагодарил от имени всех своих сослуживцев!

Само собой, я удивился – на мой взгляд, у этих парней не было никаких оснований как-то реагировать на мою помощь Телепневой. Ан нет, увидев в моих глазах непонимание, Гвардеец пожал плечами:

– На Фуджейре вы спасали соотечественниц, на «Левиафане» выживали, в конфликте с родичами защищали свою честь, значит, все эти поступки в каком-то смысле были вынужденными. Зато помощь постороннему человеку, которого вы просто не могли успеть нормально узнать, да еще столь неоднозначная, могла быть только следствием внутренней потребности.

Я покрутил в голове эту мысль, пришел к выводу, что в ней что-то есть, и коротко кивнул. Мой собеседник сразу же вернулся в обычное состояние и зашагал к знакомой двери. Но в этот раз в его фигуре явственно чувствовалась благожелательность.

Приблизительно в таком же ключе изменилось отношение и всех остальных его коллег: несмотря на то, что я прилетел во дворец заранее, мариновать в какой-нибудь приемной меня не стали. Не стали повторять и правила поведения в присутствии венценосных особ – прокатили на лифте и траволаторе, поводили по хитросплетению роскошно обставленных коридоров и анфилад, остановили перед ничем не примечательной дверью без терминала или датчика СКД , и все! В смысле, очередной провожатый ушел еще до того, как створка отъехала в сторону. Я мысленно хмыкнул, переступил через порог и оказался еще в одном коридоре. Совсем коротеньком и без каких-либо архитектурных изысков. Стоять на месте никто не приказывал, поэтому двинулся в единственном доступном

направлении. А шагов через двадцать услышал за спиной характерный шелест, оглянулся и увидел, что одна из стенных панелей ушла в потолок, а из образовавшегося проема выглядывает сконфуженная Белкина:

– Привет, Ярослав, прости, что задержалась – уронила кольцо, а оно возьми и закатись под кровать!

– Наказали? – притворно нахмурился я.

– Нет, простила! Оно обычно послушное… - улыбнулась Татьяна Константиновна и продемонстрировала правую кисть с простеньким золотым колечком на среднем пальце.

– Обручальное, верно? – непонятно с чего выдал я.

– Угу. Но приходится носить вот так… - на миг потемнев взглядом, сказала она и жестом предложила войти в потайной проход.

За ним оказался кабинет. Вероятнее всего, самой Белкиной: вся мебель была выдержана в светло-розовых тонах, фреска на потолке изображала небо с редкими белыми облачками, «за» голографическим «окном» в правой стене можно было полюбоваться на лесное озеро, а на левой висели поясные портреты мальчишки лет восьми и двух девчушек чуть помладше.

Пока я разглядывал детей младшей супруги Императора, зашелестела дверь в дальней стене, и в помещение вломилась небольшая толпа. Нет, Петр Николаевич и его старшая жена переступили через порог чинно, как и полагается венценосным особам. А вот цесаревич Мирослав и его сводный брат Леонид практически влетели. Но, не обнаружив рядом со мной ни Забавы, ни Даши, заметно расстроились. Я мысленно поморщился, а после обмена приветствиями был вынужден ответить на вопрос Романова-старшего о причинах отсутствия «моих красавиц»:

– Ваше Императорское Величество, как вы, наверняка, уже знаете, отдых в развлекательном центре «Перепутье» не задался. Ульяна Всеволодовна сильно переволновалась, и мне пришлось оставить ее дома под присмотром Забавы Олеговны и Дарьи Алексеевны.

– Да, с ее приглашением я, пожалуй, поторопился… – признал он. Затем разрешил общение без чинов, дал команду рассаживаться вокруг стола и поухаживал за супругами. А через пару минут, когда прекратилась суета, посерьезнел: - Ярослав Викторович, для начала хочу поблагодарить вас за решение проблемы, с которой я не мог разобраться на протяжении одиннадцати лет. Не знаю, в курсе вы или нет, но волна, поднятая вами в ресторане «Камбуз», превратилась во всесокрушающее цунами. В результате все участники той некрасивой истории превратились даже не в отверженных, а в символы подлости и низости! Бориса Ивашова, отдыхавшего на горном курорте «Мельино», выбросили из гостиницы в одном белье в четыре часа утра по локальному времени. А когда бригада скорой помощи, прибывшая по тревожному сигналу его автомеда, доставила обмороженное тело в местный госпиталь, врачи заявили, что не могут лечить того, кого нет. Ивана Зиновьева вышвырнули за пределы войсковой части его же сослуживцы, так как сочли невозможным служить в одном подразделении с этим подонком. Дмитрий Дерябин застрелился. С вероятностью в девяносто с лишним процентов – не без помощи родственников, которых заляпал грязью. Иоганна Керна и Алексея Молчанова выставили за ворота родовых поместий. А Святополк Юшков все еще мечется по Новомосковску, пытаясь привлечь к себе хоть чье-нибудь внимание.

– Что интересно, их не стало не только для дворян, но и для всего остального населения Империи! – мстительно оскалилась Анна Николаевна. – Да, банковские счета этих ублюдков никто не блокировал, но владельцы централизованных систем доставки более трех сотен городов планеты внесли их айдишки в блок-листы, что позволяет заказать только воду и продукты первой необходимости.

– Ну, и для полного счастья, до послов всех государств ГС доведена настоятельная просьба не вмешиваться в судьбу этой шестерки… - заявил цесаревич Милослав. Причем сделал с такой гордостью, как будто сам подал и реализовал эту идею.