Локи. Дилогия
Шрифт:
Услышав ее предупреждение, парни мгновенно перестали валять дурака и совершенно одинаково выставили перед собой ладони:
– Забав, с нашей стороны подобных телодвижений не будет. Даем слово!
Решение, принятое этой парочкой, нисколько не удивило – они знали, что Панацея никогда и ничего не говорит просто так, что ее слово крепче стали и что любые обещания Беклемишевой можно считать моими. Ибо в любых спорах или конфликтах я, не думая и не разбираясь, кто прав, а кто виноват, принимаю ее сторону.
Пока я добирался до гостиной, беседа вернулась в прежнюю колею. Что интересно, почти не потеряв в легкости. Да, я понимал, что и та, и другая сторона старательно прячут раздражение, но надеялся, что со временем оно исчезнет без следа. И не только надеялся – вернувшись на
– Змей, сколько тебе нужно времени, чтобы за полчаса обзвонить всех наших одноклассников и пригласить их в «Скрипичный ключ»?
– О-о-о, вы решили оторваться от души?!
– Во-первых, не «вы», а «мы», ибо команда; во-вторых, если отрываться, то никак иначе; в-третьих, со среды начнутся очень жесткие тренировки, и мы забудем, что такое отдых! – хохотнула Даша.
– О, черт, не подумал! – сокрушенно вздохнул он и дал ответ на мой вопрос: - В принципе, мне хватит и минуты: наберу Еременко, скажу, что ты в Зеленограде и приглашаешь всех наших в «Ключик», а все остальное она сделает сама…
…Часам к семи вечера Сашка с Витькой вытрясли из нас ответы на большую часть вопросов и вернулись к обычному стилю общения. То есть, перестали тараторить, хватать меня за руки и благодарить за «сумасшедшие» подарки. До вылета из «Терема» было еще несколько часов, и я предложил показать девчонкам вечерний Зеленоград. Идея была принята «на ура», в результате в начале восьмого мы вышли из центрального входа гостиничного комплекса на проспект Космонавтов и огляделись по сторонам. К этому времени дневная жара уже спала, но Рубеж еще не успел зайти за горизонт, и чистое, без единого облачка, небо, проглядывающее между башнями высоток, радовало взгляд густой синевой. Народу вокруг было предостаточно, что безумно обрадовало Шереметевых: признавшись, что никогда в жизни не гуляли по городу пешком, сестры словно скинули лет по пять-семь и превратились в почемучек. Им нравилось все – широченные тротуары и реплики древних колесных машин, изредка проезжающие по узенькой проезжей части; отсутствие крупногабаритной голографической рекламы и прозрачные стеклянные витрины, через которые можно было заглянуть в любой магазин или кафе; подтянутые фигуры горожан и оружие, имеющееся у каждого. Естественно, хорошее настроение сестричек передавалось и встречным – на их улыбки отвечали такими же улыбками, делали комплименты и подходили знакомиться. А вот узнавать не узнавали. Что только добавляло радости. Правда, не всем: Отяев с Неплюевым отказывались понимать, как «эти бестолочи» умудряются не замечать таких великих и ужасных личностей, как мы. А еще злились на то, что мы ведем себя совершенно обыденно, поэтому «компенсировали» наши «недоработки», растопыривая локти, выпячивая грудь и поглядывая по сторонам преувеличенно гордо. Кстати, подкатывать к Настене, Лизе и Ульяне перестали. Хотя шутить – шутили, причем с большим удовольствием и без «кривых» намеков. А еще с радостью отвечали на любые вопросы о городе и планете, «кормили» байками и изредка признавались, что «все на самом деле не так». Зато к Даше относились с подчеркнутым пиететом, словно показывая, что помнят об обещании, данном ей в день нашего отлета с Рубежа.
На пересечении с бульваром Дмитрия Донского парни начали хитрить – заявили, что тут нам просто необходимо повернуть направо. При этом так загадочно смотрели абы куда, но только не на нас, что мы с Забавой рассмеялись. И изволили согласиться с их просьбой. А через несколько минут, ввалившись в одно из лучших кафе-мороженых этой части города, первыми рванули к здоровенной витрине, на которой традиционно выставлялось девяносто девять сортов холодного лакомства.
Как оказалось, визит в «Морозный рай» был одним из этапов коварного плана этих оболтусов – не успели мы сдвинуть вместе несколько столиков и перетащить на них самые большие креманки с разноцветными шариками, как в кафе величественно вплыла бессменная староста нашего класса, навелась на меня, как тяжелая противокорабельная ракета на какой-нибудь линкор, и двинулась наперерез.
– Полька, выдыхай, здесь все свои! – воскликнул Отяев, но она его не услышала – подошла поближе, остановилась и чинно поздоровалась:
– Всем добрый вечер! Ярослав, Забава, Дарья, дамы…
– По-оль? – перебил ее я. А когда она вопросительно
– Локи, я тебя однажды убью! – возмущенно выдохнула она, видимо, вспомнив, что в четвертом классе я уже выполнил точно такое же обещание. Потом заглянула мне в глаза, убедилась, что признаков звездной болезни в них не видать, и махнула рукой на церемонии: - Ладно, убедил. Для меня место найдется?
В моей личной табели о рангах класса эта девчонка занимала почетное третье место. То есть, сразу после Змея и Ворога. Правильная, одинаково требовательная как к себе, так и к другим, невероятно въедливая, добросовестная и усидчивая, она отличалась как незаурядным умом, так и исключительными внешними данными. Однако ни близкой дружбы, ни романа у нас с ней так и не случилось – да, она меня искренне уважала и всегда выделяла среди остальных одноклассников, но считала редким бабником. Что в системе ее координат являлось клеймом на всю жизнь. Вот и сейчас, усевшись между Забавой и Дашей, она одарила меня укоризненным взглядом, который можно было перевести фразой «Ты когда-нибудь угомонишься?»
Я пожал плечами и представил своих девчонок слева направо:
– Лиза, Настя и Ульяна. А Забаву и Дашу ты уже знаешь.
После того, как она сказала, что рада знакомству, представил уже ее:
– Поля, наша глубокоуважаемая староста и личность, которая так и не смогла меня перевоспитать!
– Если не секрет, что вам в нем не нравилось? – весело сверкнув глазенками, спросила Лиза и потянула ко рту ложку с чем-то фруктовым. А когда услышала мое «Никаких «вам»!», переформулировала вопрос: - Что тебе в нем так не нравилось?
Еременко закатила глаза к потолку и притворно вздохнула:
– Его неуемная любовь к слабому полу!
– Ну вот, а я-то думала, что узнаю какую-нибудь жуткую тайну своего друга и командира… – «расстроилась» Шереметева, сделала небольшую паузу и авторитетно заявила: - Что касается этого хобби, то оно искренне радует. И не меня одну…
Как и следовало ожидать, терзать нас расспросами в «одно лицо» Полинка сочла негуманным. Поэтому, вежливо улыбнувшись мелкой, коротко, но очень информативно пересказала все значимые и интересные новости последних двух месяцев, как бы невзначай озвучила планы моих «бывших», а потом поинтересовалась, собираюсь ли я сдавать выпускные экзамены и куда-нибудь поступать.
– Поступать – однозначно нет. Как минимум, в течение ближайших лет… - твердо сказал я. – Что касается экзаменов, то даже не знаю. Планировал во вторник слетать в школу и поговорить с директором, а что из этого выйдет, не представляю.
– Но ведь вы прилетели не просто так, верно?
Я утвердительно кивнул, зная, что ей хватит и такого ответа. Так, собственно, и вышло – вместо того, чтобы потребовать подробных объяснений, она легко и непринужденно перевела беседу в другое русло:
– Кстати, если у тебя сохранился идентификатор Селезневой, то повесь его на «Вектор» и поставь оповещалку на дистанцию не менее сотни метров: увидев репортаж из Императорского дворца и заметив сходство между собой и лейтенантом Ниной Гордеевой, она решила, что ты выбрал эту девушку из тысяч пассажиров «Левиафана» из-за того, что скучал по ней, Маринке! В общем, теперь она жаждет все вернуть взад!
– Не-не-не, у нее есть Настоящий Творец, создающий Будущее. А я, дуролом с одной извилиной, уже нашел себе…
– …точно таких же дуроломок! – продолжила Настена и обиженно выпятила нижнюю губу: - Так вот какого ты о нас мнения!
С этого момента Шереметевы и Еременко словно поймали одну волну – подначивали меня и Отяева с Неплюевым, вспоминали смешные истории, связанные со мной, и ужасались моей несерьезности. А когда затронули тему розыгрышей, и к их троице примкнули Забава с Дашей, за нашим столиком начался такой ржач, что улыбаться начали даже другие посетители. Что интересно, серия рассказов Беклемишевой о моей «войне» с родичами зацепила даже Ульяну. И если истории о детских и довольно простеньких «воздаяниях» вызвали у нее лишь слабые улыбки, то байки о том, что я творил два последних года, неизменно заставляли хохотать до колик в животе. Ну, а после того, как дуэт из Беклемишевой и Федосеевой разыграл сценку «Бегство от грозы на ковре-самолете»[1], на ее губах заиграла мечтательная улыбка…