Локи. Дилогия
Шрифт:
Первая половина пути, то есть, пробежка по своим покоям и коридору второго этажа, прошла в сопровождении все той же Елизаветы. А в лифтовом холле девушка обзавелась еще одной спутницей, единственной близкой подругой и личной телохранительницей в одном лице, Марьяной Завадской, кстати, оберегающей ее от превратностей судьбы порядка семи лет. И не смогла не выплеснуть на нее свои впечатления от просмотра эксклюзивной записи последней песни «Невосполнимая потеря»:
– Мариш, ты себе не представляешь, как я тебе благодарна! Я просмотрела клип раз двадцать пять, выучила партии Оборотня и всех его бэк-вокалисток, запросто заменю любую из девочек подтанцовки и…
– …и забыла обо всем на свете кроме своего любимого блохастика! – сварливо пробубнила Лизка, первой вывалившись из лифта в ангар. – С ума сойти,
– Ох, кто-то у меня сейчас схлопочет… - прищурилась старшая. И нарвалась на отповедь младшенькой:
– Не смеши! С тех пор, как Марьяна начала таскать тебе записи клипов этого придурка, ты забила на все, что можно и нельзя, а я продолжаю тренироваться. Так что с вероятностью процентов в девяносто пять превращу тебя в отбивную уже на первой минуте спарринга!
– Да ладно?!
– А давай проверим? – загорелась мелкая. И тут же посерьезнела: - Так, о спаррингах как-нибудь потом – папин «Консул» уже в коридоре замедления!
– И, как обычно, будет минута в минуту… - еле слышно выдохнула Анастасия, после чего невольно поежилась, представив реакцию отца на ее опоздание. Впрочем, уже через миг почувствовала ободряющее прикосновение младшей сестры и собралась – вскинула голову, развернула плечи и втянула живот. В общем, влезла в тот образ, который была обязана «носить» за пределами городского имения Шереметевых…
…Реакция отца на нее и Лизку очередной раз царапнула душу – оглядев дочерей абсолютно нечитаемым взглядом, он едва заметно кивнул, дав понять, что «все в норме», затем на редкость скупым, но выверенным жестом пригласил старшую устраиваться в кресле напротив себя и вернулся к изучению биржевых сводок! Мелкая, из чувства протеста заявившаяся в ангар в ярко-красной просвечивающей майке с двусмысленной надписью «Большое удовольствие», юбке с подолом, толком не прикрывающим даже трусики, и босиком, не на шутку обиделась. Поэтому помахала Анастасии ручкой, дождалась, пока бронированная дверь займет положенное место, и скинула на комм сообщение «Может, стоило припереться голой?»
Набирать ей ответ девушка поостереглась. Поэтому поляризовала боковое окно и выглянула наружу. И пока «Консул» разворачивался, набирал скорость и вписывался в разгонный коридор, ведущий к пучку скоростных магистралей, успела скользнуть взглядом по иссиня-черной крыше городского особняка Карамышевых, полюбоваться разноцветным лабиринтом в саду роз Иловайских и позалипать на аквапарк Пантелеевых, кстати, построенный нынешним главой рода для одного-единственного, но по-настоящему любимого ребенка!
Точно так же «развлекалась» и после того, как флаер, набрав высоту, наконец, выбрался из Дворянской Слободы Новоалексеевска , и под его днищем замелькали многоэтажные «свечки» Заречья. Сначала восхитилась безумному переплетению сверхплотных жгутов из разноцветных флаеров, соединяющих жилые комплексы с развлекательными и торговыми центрами, парками отдыха, перехватывающими парковками и другими объектами инфраструктуры. Потом некоторое время разглядывала толпы людей, слоняющихся по улицам, благо тяжелая машина летела не очень высоко, и отдельные точки не сливались в бесформенные пятна. Ну и, как обычно, доразглядывалась, ухнув в порядком надоевшие, но от этого не менее актуальные мысли о своем кошмарном настоящем и не менее кошмарном будущем. Ведь было, с чем сравнивать – там, внизу, кипела настоящая жизнь! Там можно было пройтись по улице или переулку, плюхнуться за столик открытого кафе, взять бумажное меню и заказать чего-нибудь не полезного, а вкусного. Пробежаться по набережной, покормить голубей, добраться до реки, залезть на ограждение и бездумно смотреть на неспешное течение. Или дождаться наступления темноты и в компании единомышленников рвануть на какой-нибудь забойный концерт. А еще там, внизу, можно было смеяться и плакать, знакомиться с теми, кто интересен тебе, а не главе рода, совершать ошибки и глупости, валять дурака и заниматься тем, к чему лежит душа. Да, там было можно почти все. Но не ей.
«Ты Шереметева. А значит, обязана вести себя безукоризненно…» - мысленно пробормотала Анастасия и попробовала хоть ненадолго отвлечь отца от работы:
– Папенька, а вас никогда не удивляло,
Угу, отвлекла. Секунд на сорок, потребовавшихся ему для того, чтобы найти в Сети статью о традициях Императорского Двора, скинуть ссылку ей на комм и «одарить» аж двумя словами:
– Изучи. Проверю.
Надо ли говорить, что после такого «теплого» обращения ее еще сильнее потянуло в тот, «нижний мир»? Увы, шансы попасть туда хотя бы на часик-другой стремились к нулю, и она, с трудом сдержав слезы, вывесила перед собой голографический экран с материалом, рекомендованным для изучения…
…Студия господина Дангеля в точности соответствовала представлениям Анастасии о месте, в которое регулярно наведываются самые высокомерные, самовлюбленные и капризные представители высшего света Империи. Здоровенное имение, напоминающее рыцарский замок эпохи Темных Веков, выглядело игрушкой, невесть как увеличившейся в размерах в несколько десятков раз, но не утратившей и толики своей «ненастоящести». Мощные стены «из дикого камня» были идеально гладкими, бойницы и зубцы абсолютно одинаковыми, донжон и десяток разновысоких башен – чистенькими и такими аккуратными, как будто только что вышли из промышленного синтезатора. Точно так же «донжон» смотрелся и внутри. Ангар, в который залетел «Консул», был оформлен в стиле каретного сарая, со стенами «из тесаного кругляка», а четыре стоящих в нем флаера стилизованы под колесные средства передвижения эпохи Средневековья. Лифт, спустивший Анастасию и ее отца на третий этаж, изображал своего далекого предка, убивая наповал железной дверью, стенками из кованых прутьев и промасленными стальными тросами, «стремительно уносящими вверх уродский противовес». Коридор, в который они вышли после перезвона «колокольчиков», «восхитил» картинами в тяжелых деревянных рамах, покрытых сусальным золотом или краской, очень качественно изображающей такое покрытие, а также паркетным полом, зачем-то натертым какой-то чертовски скользкой и неприятно пахнущей дрянью!
Нет, грохнуться она не грохнулась. Но в процессе преодоления пары десятков метров, разделявших лифтовый холл и дверь в большой танцевальный зал, мысленно помянула хозяина этого убожества не один и не два раза. А когда чопорный живой лакей в аляповатой ливрее предупредительно распахнул тяжеленные и высоченные деревянные двери, получила возможность увидеть своего будущего мучителя в реальности.
Жан-Жак Дангель оказался похожим на страуса. Того самого, чьи перья украшали навершие шлема на гербе этого рода. Невысокий, с головой, покрытой серым «пушком», с на удивление большим и мясистым носом, с тонкой шеей, узкими плечами, наметившимся пузиком и тощими ногами, он забавно топтался на месте, но держался так, как будто считал себя живым олицетворением мужской красоты и шарма. А еще смотрел сверху вниз не только на нее, но и на ее отца! Тем не менее, высказывать ему свое «фи» Анастасия поостереглась – пережила обмен велеречивыми приветствиями и комплиментами, унизительный осмотр, во время которого чувствовала себя дворняжкой, невесть как родившейся у породистой суки, и пропустила мимо ушей большую часть той грязи, которую экс-танцмейстер Императорского Дворца вылил на тех, кто ставил ей осанку и походку, шил платье, подбирал аксессуары, укладывал волосы и т.д.
Точно так же она себя вела и всю первую половину урока. Не показала ни словом, ни жестом, что ее задели крайне неприятные комментарии во время демонстрации полонеза. Стоически перетерпела тычки костлявым пальцем в бока и живот в процессе отработки отдельных движений этого танца. Перенесла показ и «шлифовку» элементов кадрили. И даже постаралась уложить в памяти большую часть замечаний «эксперта по танцам», несмотря на то, что «Ангелок» с ее комма парил под потолком и старательно записывал все, что происходило в зале. А когда Жан-Жак Дангель решил перейти к вальсу, даже воспрянула духом, так как очень любила этот танец и была уверена, что освоила его более чем хорошо. Увы, у ее партнера оказалось другое мнение – не успела Анастасия развернуть плечи, как танцмейстер презрительно поморщился, стремительно сместился так, чтобы оказаться сбоку, бесцеремонно шлепнул ее по заднице и тут же приподнял ладонью грудь: