Лондон – лучший город Америки
Шрифт:
– Ну что, я пока поеду назад в поселок? – предложила я. – Найду кафе – мы как раз проезжали, поем и потом вернусь за тобой?
– Не надо, – ответил Джош, вылезая из машины. Может, он не услышал, что я сказала?
На собачий лай из дому вышла молодая светловолосая женщина в мешковатых джинсах и белой майке, с длинной косой. Даже издалека было ясно, что ей нет и двадцати. Увидев Джоша, девушка перестала кричать на собак и бросилась к нам, Джош побежал навстречу и подхватил ее в объятия.
Я не знала, что делать, поэтому просто вышла из машины и направилась к ним.
– Эмми, это Грейс Хэмилтон, также известная как принцесса Грейс, – представил нас Джош.
Принцесса Грейс рассмеялась и протянула мне руку.
– Очень приятно познакомиться.
Я пожала ей руку и с трудом выдавила из себя что-то наподобие «тоже пзнакомиться» – у меня в горле пересохло.
Джош с улыбкой смотрел на девушку, радуясь ее смеху.
– Грейс – дочь Элизабет, – уточнил он.
Дочь Элизабет. Дочь. Я вспомнила, как дышать. Слава богу, эта девочка – не любовница моего брата, а дочь его любовницы. Переваривая информацию, я на минуту выпала из реальности. У Элизабет есть дочь, я жму ей руку. Значит, и без того запутанная ситуация на деле еще сложнее.
Времени на осознание я получила немного. Из дому вышла еще одна женщина, та же Грейс – джинсы, коса, – только постарше.
Элизабет. Кожа темнее, чем у дочери, жесткий взгляд. Не такая красавица, как Грейс и даже Мерил, но в ней есть что-то свое. Уверенность. Да, в первую очередь в глаза бросалась ее уверенность. Казалось, она с ходу начнет нас воспитывать. Увидев Джоша, Элизабет не побежала навстречу. Она застыла, и он тоже застыл.
Грейс стояла между ними и вопросительно поглядывала то на одного, то на другого. Она не отпускала руки Джоша, а он так и стоял, улыбаясь, как сумасшедший.
– Привет, – сказала Элизабет.
– Привет, – ответил Джош.
При виде меня ее лицо немного смягчилось, и Элизабет стала настоящей красавицей. А я чуть было не решила, что она другая.
Не зная, как поступить, я скромно помахала, почти не поднимая руки. Она ответила.
– Привет, Эмми.
– Да, спасибо, – пробормотала я не совсем к месту; впрочем, я была ей действительно благодарна.
Потом Элизабет помахала Джошу, и на долю секунды стало заметно, как она рада его приезду. Почти так же, как он сам.
– Переставь машину за дом. К нам скоро приедут смотреть щенков, – сказала она и направилась к загону.
– Скоро – это когда? – поинтересовался Джош.
Элизабет обернулась.
– А ты куда-нибудь спешишь?
– Нет, – покачал он головой.
– Точно?
Я не знала, куда спрятаться в ожидании его ответа.
– Точно, – сказал Джош.
Она посмотрела недоверчиво, но все равно кивнула и ушла к собакам. А Джош направился в другую сторону –
Я видела собачий питомник только раз в жизни – в Делавэре, когда мы с Мэттом гостили у его друга по колледжу. Парни разбирали хлам на чердаке, а я ждала их на заднем крыльце и увидела во дворе у соседей специально огороженную территорию, конуры, поводки, горки. Выяснилось, что там разводят очень дорогих терьеров – крошечных таких пупсиков, которые умещаются на ладони.
Поначалу бульмастифы Элизабет показались мне полной противоположностью тем терьерам. Бульдоги-переростки весом от 45 до 60 килограмм, злые и щекастые, со злобными глазками. Поначалу я их испугалась, однако вблизи мордашки у них оказались очень милыми, и я вспомнила, что при правильном воспитании у бульмастифов лучший в мире характер, лучше даже, чем у терьеров. По отзывам некоторых владельцев, в лице бульмастифа находишь себе самого верного друга и защитника.
Грейс провела меня в дом и дала почитать информацию о питомнике, там как раз упоминалось, что бульмастиф – лучший друг человека. Сине-золотая брошюрка показалась мне смутно знакомой. Возможно, я видела ее у Джоша, когда он жил в Бостоне, но не придала особого значения. С какой стати допрашивать брата, откуда у него листок рекламы? Может, положили на лобовое стекло. Я и представить себе не могла, куда ведет эта брошюрка.
Я отогнала дурные мысли и дочитала до конца. Разведение собак не приносит большого дохода, если заниматься этим непрофессионально, из любви к животным. В лучшем случае владельцы таких питомников едва сводят концы с концами, хотя некоторые бульмастифы стоят около полутора тысяч долларов. Лучшей наградой за работу по воспитанию и уходу за бульмастифами являются сами бульмастифы. Владельцу приятно заниматься такими чудесными животными и пристраивать их в хорошие руки, к тем людям, которые действительно смогут о них позаботиться.
На обороте была фотография Элизабет и краткая биографическая справка, из которой я узнала, что Элизабет – ветеринар и придерживается холистических взглядов в отношении здоровья. Позже я узнала, что ей было девятнадцать, когда она стала заниматься разведением бульмастифов, так как этим увлекался будущий отец Грейс. Потом он ушел, а Элизабет с дочерью остались и жили долго и счастливо. С понедельника по среду Элизабет принимала пациентов и их родителей в Провиденс, а остальное время проводила в питомнике.
В тот день я еще не знала этих подробностей, мне просто очень нравилось на ферме у Элизабет. Я будто попала в другой мир. Здесь все выглядело необыкновенным, почти сказочным. Конечно, я склонна идеализировать то, чего не знаю, и все же это место было более реальным, чем остальной мир.
Кухня напоминала каюту корабля: деревянная обшивка, фотографии. На столике стоял проигрыватель. Кухонька была очень уютной, но запах в ней стоял немного странный, как будто что-то пригорело.
– Извините за запах, – сказала Грейс, словно услышав мои мысли. – Вчера я выполняла задание по химии. Нужно было сделать клей из подручных материалов.