ЛонДон
Шрифт:
– Дорогая, извини! – только и произнёс он, делая вид, что пошатывается и едва стоит на ногах, потом воспользовался паузой, пока Грейс набирала воздуха, чтобы задать следующий вопрос, и представил ей гостя, который смотрел на неё осоловевшими глазами, пьяно покачиваясь из стороны в сторону. – Это господин Кантемиров!.. Из России!.. Эмигрант!.. Очень крупный изобретатель!
– Но позвольте мне узнать, почему вы в таком виде?! – возмутилась, наконец, Грейс.
– Дело в том, что я отмечал с Владом, – Битлер показал на здоровенного спутника ладонью свободной руки, – начало нашей совместной деятельности!
– Какой,
– Я приняла решение о начале финансирования его проекта!
От удивления Грейс потеряла дар речи.
Она постоянно контролировала все действия супруга в сфере реальных инвестиций.
Не вникая глубоко в суть его финансовых манипуляций, прежде чем дать разрешение, Грейс оценивала его проекты довольно быстро беглым поверхностным ознакомлением. Но её слово всегда было последним. Без её согласия Битлер не мог начать ни одной сделки, потому что на кон ставилась репутация и состояние её отца, крупнейшего банкира Англии. Ей надо было всегда знать, что её супруг, который по её представлению не мог быть финансовым гением просто потому, что она подобрала его из самых низов, фактически на улице, случайно влюбившись на какое-то время, которое, как тогда казалось, никогда не кончится, не ввязался во что-нибудь необдуманное.
Рискованные проекты Грейс, так же, как и её отец, никогда не одобряла, сразу относя их к мусору, которым, – даже если впоследствии и получат стабильный и высокий доход, – пусть занимаются другие. Она, быть может, справедливо считала, что, обладая значительным состоянием, инвестиции надо осуществлять только в надёжные проекты и финансовые инструменты, которые далеки от пропасти риска, сгубившей не один десяток некогда преуспевающих семейств, прежде действовавших на рынке вложений агрессивно и рискованно. Хотя Грейс не обладала опытом ведения самостоятельных операций, финансовое чутьё словно передалось ей по крови от отца, который всегда предпочитал соотношение риска и доходности склонять в сторону меньшего, как бы ни мала была при этом прибыль.
Услышав возмутительные до оскорбления слова мужа, который прежде всегда знал своё место и не позволял себе подобных выходок, Грейс поджала тонкие губки, но замялась в раздумье.
Выйдя замуж за русского немца, родившегося и выросшего в России, и уехавшего из Советского Союза уже взрослым, она привыкла, в общем-то, не реагировать столь бурно, как прежде, на его случающиеся время от времени заскоки и попойки, хотя, конечно, они её весьма раздражали. Но вот чтобы он при этом ещё и принимал какие-то самостоятельные финансовые решения?!.. И теперь, с порога, заявлял ей, что берётся за какой-то проект, сомнительность которого была на лицо уже от одного вида его создателя?!..
– Он останется у нас?! – возмущённо поинтересовалась Грейс у супруга.
– Влад собирался ехать в Америку! – сказал Битлер. – Я буквально снял его с трапа «Конкорда». Завтра я подыщу ему жильё. А сегодня… Пусть он переночует в комнате для гостей?!..
Грейс ещё раз, на прощанье, окинула взглядом, с ног до головы, огромную тушу незваного гостя, – высокого, красивого, интересного, но изрядно напившегося, – и своего беспардонного супруга и, распорядившись Джорджу накрыть ужин, пошла прочь по просторной зале, в глубину
– Я на кухню, сэр! – тут же, как только Грейс отдалилась, предупредил его слуга, давая понять, что Битлер будет заниматься собой и гостем сам, и удалился.
Битлер, скинув ботинки, отвёл Влада прямо в обуви через залу в комнату под лестницей, где иногда останавливались его знакомые. Здесь были две односпальные кровати, диван, шкаф-купе, телевизор на стене.
– Ужинать будешь? – поинтересовался он у Кантемирова, но тот пьяно замахал руками, давая понять, чтобы его оставили в покое, и, едва присев на постель, повалился на бок.
– Тазик под кровать поставь! – попросил Влад перед тем, как отключиться.
Глава 4
……………………………………………
Глава 5
Уложив спать Кантемирова, Битлер направился следом за Грейс в столовую, просторную, светлую залу в дальнем конце дома, примыкавшую к кухне.
Есть он не хотел, но присутствие на ужине было беспрекословным правилом приличия.
Грейс сидела за дальним краем длинного стола покрытого белой скатертью.
Битлер сел за ближний к двери край, делая вид, что пытается прийти в себя.
Прислуга подавала блюда.
Битлер едва-едва тронул еду, покручивая от нервного напряжения в руках серебряные с позолотой нож и вилку. Полдюжины свечей в двух подсвечниках мешали ему, как следует вглядеться в лицо супруги, которое было от того в тени. Но её упорное молчание, в котором было слышно, как она слегка стучит по фарфору тарелки приборами, как ставит на стол пузатый фужер, изредка отхлёбывая из него небольшими глотками красное полусухое вино, бутылка которого стоила, как роскошный автомобиль, давали ему тот особый знак, что всё висит на волоске от большого английского скандала, который напоминал ледяной душ.
Теперь Битлеру, в самом деле, захотелось быть пьяным, а не притворяться им.
«Да, лучше бы было напиться!» – подумал он.
Прошло, наверное, минут двадцать пять-тридцать. Ужин подходил к концу, а Грейс по-прежнему молчала. И это было необычно. Так долго прежде она не позволяла себе злиться.
– Я чувствую какой-то подвох! – наконец произнесла она, обмакивая салфеткой рот. – Я не знаю, откуда он идёт! Но… Я предупреждаю тебя, Алекзендр, что спуску не дам!..
Битлер хотел что-то возразить, но понял, что этим лишь выдаст себя, поскольку почувствовал, как Грейс прощупывает его, пытаясь заставить заговорить и выяснить, что супруг от неё в действительности скрывает.
– Весь этот балаган, который ты устроил, Алекзендр, – продолжила Грейс, обмакивая после ужина руки в большом серебряном кувшине-умывальнице с ароматной водой, – я раскусила сразу!.. Я не знаю, что ты скрываешь за этим, но постараюсь узнать…
Битлер сидел и слушал, напряжённо улавливая каждое слово супруги, каждую интонацию, с которой оно было произнесено, весь съёжившись внутри себя от ощущения того, что застигнут с поличным, хотя само это поличное, – Вероника, – ещё не открыто. Но всё уже накануне. Он почувствовал пристальный взгляд Грейс, и чтобы не выдать своего волнения, опустил глаза в тарелку.