Лопушок
Шрифт:
— Моя Томочка, — гордо произнес он.
— Почему она кричала?
— Какой ты лопух! У неё случился оргазм!
— А-а! — понимающе закивал я.
В самом дальнем уголке моего сердца ещё теплилась надежда.
— В другой комнате тоже всё было путём! — оптимистично продолжил Толян.
— Откуда ты знаешь? — безнадёжно спросил я.
— Кроватка скрипела весьма специфически, — рассмеялся он.
— Как?.. — пролепетал я.
— Ха-ха-ха! Как! Ритмично!
— Неправда… — прохрипел я.
— Правда! Зинчук был доволен, как слон! Ха-ха-ха-ха-ха!
— Врёшь!
— Представляешь, у него тоже случился оргазм! Ха-ха-ха-ха!
Я вдруг понял, что сейчас убью его.
Похоже, и Толян это понял. Вовремя.
Потому как он отскочил в сторону и выставил перед собой кулаки.
— Ты забыл футбольное правило? — нагло рассмеялся он.
— Какое? — злобно спросил я.
— Не забиваешь ты — забивают тебе! Так и с девками.
— Ты скотина! — воскликнул я и двинулся на него.
— А ещё есть правило! — отступая, прошипел этот змей.
— Ну?.. — прохрипел я.
— Любовь — это костёр. Не бросишь пару палок — погаснет!
— Ты козёл… — мне показалось, что я стал больше его ростом.
— Спокойно, сэр, спокойно! Я ухожу! — испуганно попятился Толян.
Затем он резво повернулся и побежал прочь.
Я и не собирался его догонять. Я не мог дышать.
«Подкожное. Опарафинил» — от этих новых понятий подкашивались ноги.
Потому что всё это касалось и моей любимой.
Потому что меня оплевали и предали.
Первое чувство?
Нет, не может быть!
Он врёт! Он врёт!
Сердце колотилось, как бешеное.
Он врёт, чтобы сбить меня с катушек.
Он такой, этот придурковатый Толян.
Самец с маслянистыми глазками!
Скотина! Сволочь! Он врёт!
«Опарафинил!» «Оргазм!»
Не верю!
Не верю…
Я шёл по дороге и вслух материл ненавистного Толяна.
И вдруг я понял, куда иду.
Ноги сами несли меня.
Кровь шумно стучала в моих ушах.
Я шёл к моей Тамаре.
Куда я ещё мог идти!
А вон и её дом! Наверняка она ждёт меня!
Сейчас я позову мою девушку, и всё выяснится.
Лживый Толян будет лизать мне задницу!
Я найду способ рассчитаться с ним.
Скотина! Мерзкая скотина! Гад!
А вот и тропинка, ведущая к калитке!
Тамара появилась передо мной неожиданно.
Мы едва не столкнулись носом к носу.
Видимо, она только что вышла из дома.
Я взглянул на её лицо и почувствовал, что сейчас упаду.
Ответ был в глазах моей девушки. Никогда я не видел её такой.
Хорошо,
Мы смотрели друг на друга молча.
Не было сил что-то спрашивать. Не было.
Точнее, было страшно задавать вопросы.
Наконец я сглотнул от волнения и выдавил из себя жуткие слова.
— Зинчук… Ты была с ним? — совершенно упавшим голосом спросил я.
Она ответила едва слышно, но для меня это было, как раскат грома.
— Да, — сказала она.
— У вас что-то… было? — не знаю, как я смог произнести ещё и это.
— Что-то было, — совсем тихо ответила Тамара.
Словно кто-то с русской щедростью дал мне поддых. Ногой.
Хотелось что-то сказать, закричать, но не было воздуха.
— Ты предала всё, что между нами было, — наконец сказал я.
От волнения во рту было сухо, в глазах зарябило.
Тамара молчала.
Она печально смотрела куда-то себе под ноги.
— Тамара, как ты могла?.. — прошептал я.
Она молчала.
— Прощай… — сказал я тихо.
Хватило сил повернуться. Хватило сил сделать несколько шагов.
Затем я понял, что падаю.
— Подожди! Я помогу тебе! — раздался голос Тамары.
Я почувствовал, что она схватила меня за руку.
— Пусти меня! Ты сучка! Уже помогла! Предательница! — закричал я.
Лицо Тамары вмиг стало совершенно бледным.
Я злобно выдернул свою руку и побежал прочь.
Хватило сил не оглянуться назад.
Одним прыжком я перемахнул через нашу заветную кладочку.
Теперь я не бежал, а просто быстро шёл.
Спешить было больше некуда. Всё ясно.
Колючий комок раздирал горло.
Ах, как хотелось зареветь в голос!
Как хотелось зареветь! Кто бы знал!
Я шёл по шоссе и ничего не видел перед собой.
В эту минуту я презирал всех девчонок на свете.
Куклы, тёлки, самки, сучки, шалавы, проститутки!
А ещё — матом, матом, матом! От этого было легче.
Холодная, жуткая ярость терзала моё сердце.
«Тамара, Тамарочка, как ты могла?» — шептал я.
Но ответа не было.
«Повешусь», — подумал я твердо.
Мысль показалась удивительно простой и правильной.
«Нет, утоплюсь», — вариант с веревкой мне не понравился.
«А как же мать, отец?» — подумал я о родителях.
«Брошусь с Белой Скалы. Умру от любви!»
Казалось, что это будет подвиг, и я был готов к нему.
И вдруг я увидел, что какая-то тёмная фигурка движется мне навстречу.
— Приветик, — ласково произнёс знакомый голос.
Я словно очнулся.