Лорд Безупречность
Шрифт:
«Люблю тебя, люблю тебя, люблю…»
Он привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй получился прохладным и в то же время сладким. Следующий оказался жарче и слаще. Температура заметно повышалась. Она переплела ноги с его ногами и прижалась еще крепче. Будущее исчезло. Не существовало даже завтрашнего дня. Она позволила рукам снова и снова исследовать его тело, как будто старалась запомнить. Разве это возможно? Вкус и аромат, прикосновение и звук так мимолетны. Один-единственный момент. Все, что дано человеку в жизни: лишь мгновение.
Она забрала все,
Он вошел в нее одним мощным толчком, и мир мгновенно покачнулся. Она выгнулась, обвила ногами сильную талию, а руками сжала надежные плечи, пытаясь прижаться как можно крепче и удержаться как можно дольше. Он приподнял ее голову и начал страстно целовать. Она же раскачивалась вместе с ним до тех пор, пока горячая волна не смела те немногие мысли, которые еще сохранились, а печаль и завтрашний день – да, главное, завтрашний день – бесследно исчезли.
Осталась лишь радость единения. Двое позволили счастью захлестнуть себя, достичь вершины бытия и превзойти эту вершину. Невозможное блаженство увлекло в забвение сна – в неразрывных объятиях, в серебряном сиянии лунного света.
До самого утра в дверь Нью-Лоджа так никто и не постучал. А утром пришел Питер Делюси в сопровождении слуги. Тот держал в руках корзину с провизией.
Утро было раннее, но Бенедикт и Батшеба уже поспешно привели себя в порядок. Так торопились, что даже не успели перекинуться парой слов.
Хорошо, что Делюси не явился, пока они лежали в одной постели. Томас, который, как всегда, проснулся на заре, издалека заметил хозяйского сына и разбудил господина.
Бенедикт прекрасно сознавал, что не имело смысла каким-то образом защищать репутацию Батшебы.
В конце концов, лорд Нортвик не зря уступил им собственное любовное гнездышко. Ни у него, ни у кого-либо другого, кто видел миссис Уингейт и лорда Ратборна, не возникло сомнений в характере их отношений.
И все же Нортвик поступил великодушно и благородно.
Если граф Мандевилл узнает о том, что происходит у него под носом, сыну придется поплатиться и за великодушие, и за благородство.
Таков общий недостаток красивых поступков – со временем непременно наступает расплата.
Правило гласило: «Джентльмен поступает так, как следует, и принимает последствия собственных действий».
К черту дурацкие правила.
– Прошу прощения, милорд, – произнес Питер Делюси. Бенедикт смерил Питера непроницаемым взглядом, пытаясь понять, какую именно часть разговора пропустил.
– Честно говоря, не вижу, с какой стати вы должны извиняться, – заметил он. – Очевидно, что-то ускользнуло от моего внимания.
– Лорд Ратборн просто задумался, – пояснила Батшеба. – Этот леденящий душу взгляд вовсе не был направлен на вас, мистер Делюси. Вы просто попали в его поле. Съешьте что-нибудь, Ратборн. На пустой желудок
Все подчинились распоряжениям леди.
Она восседала во главе маленького стола в качестве хозяйки. Джентльмены сидели лицом друг к другу.
– Пока вы думали о своем, мистер Делюси как раз объяснял, каким образом его люди вчера потеряли детей, – заметила Батшеба.
Бенедикт вспомнил, что Питер говорил о торговце. Да, Питер Делюси рассказывал о человеке по имени Гаффи Типтон, которого агенты лорда Нортвика разыскали прошлой ночью в одной из нескольких бристольских гостиниц. Она носила звучное название «Колокольчик».
– Этот Типтон сказал, что сразу понял: дети из хорошей семьи, – продолжал Питер. – Догадался также, что они убежали. Но от кого убежали, он не знает. И вообще считает, что те люди, которые выдавали себя за сыщиков лорда Нортвика, просто-напросто злодеи.
– Короче говоря, Типтон не пожелал помочь, – сделал вывод Бенедикт.
– Прежде чем торговец что-нибудь скажет, придется послать за людьми, которые смогут поручиться за нашего агента.
– Должна сказать, что моя дорогая дочка способна за версту распознать констебля, сборщика долгов или сыщика, – заметила Батшеба. – Ей достаточно одного-единственного взгляда, чтобы понять, кто передней. Да и, честно говоря, никаких особых сложностей в этом нет.
– Право, вы так спокойно все воспринимаете! – восхитился Делюси. – Я бы на вашем месте сошел с ума. И так готов был придушить агента. Дети оказались у него под носом, и все-таки он позволил им улизнуть.
– Ничего он не позволял, – раздраженно возразил Ратборн. – Несколько дней назад я как раз напомнил миссис Уингейт, что ни ее дочь, ни моего племянника никак нельзя назвать доверчивыми детьми. Для этого оба слишком умны. И хитры.
– Отец пришел в ярость, – признался Питер. – Ведь держать деда в неведении – задача не из легких. Чем дольше длится вся эта история, тем больше вероятность, что он что-то заподозрит. А как только это случится, сумеет очень быстро выяснить истину, и тогда всем нам не избежать грандиозного скандала.
– Удивительно, что он до сих пор остается в неведении, – заметила Батшеба. – Лорд Мандевилл вовсе не выглядит дряхлым старцем. Он сохранил и острый ум, и физическую активность.
– О, дед в отличной форме, – согласился Питер. – Но в последнее время все чаще старается переложить на плечи отца скучные и утомительные дела. А сам с большим удовольствием охотится, ловит рыбу и вообще прекрасно проводит время.
– В таком случае лорд Нортвик обладает богатым опытом ведения хозяйства, – прокомментировал Ратборн. Он прекрасно знал, что подобное распределение ролей встречалось довольно редко. Как правило, глава большого семейства всеми силами удерживал бразды правления до последнего дыхания. А наследнику ничего не оставалось, кроме как ждать смерти отца. Нынешний король, по мнению Бенедикта, ярко иллюстрировал все недостатки подобного метода воспитания.