Лорд блуждающих земель
Шрифт:
— Но это не повод становиться ужином для монстров, — резонно заметил на это боевой маг. — Возле нас что-то движется.
— Вот, и их нельзя оставить на съедение уркам, — мне было плевать на монстров, мы их уже достаточно покрошили, чтобы сильно переживать на их счёт, а вот для беззащитных людей они могли представлять серьёзную опасность.
И мы снова устремились вперёд. Двигались бегом, лишь иногда переходя на быстрый шаг.
Я снова отметил, насколько слабое тело мне досталось. Надо будет обязательно заняться физической подготовкой. Тем более, возможности наверняка есть,
Один раз на нас что-то кинулось из кустов, но Богатырёв среагировал на опережение и выстрелил туда из замысловатого оружия, распылившего ярко-красный газ. В кустах завозились, потом заныли, завыли и убежали.
Я никак не понимал, как Степану удаётся так быстро удаётся перемещаться с двумя заложниками на руках. Алина наверняка бы сопротивлялась! Если бы была в сознании…
Так прошло примерно полчаса, когда мы вдруг не услышали детский плач. В следующий же момент чуть ли не из-под земли перед нами вырос Стас и приложил палец к губам. Затем он указал на небольшую полянку, где возился рослый силуэт. В темноте видно было плохо, но Степана я различил. Возле его ног лежал большой свёрток, и суетился силуэт ребёнка.
— Что с Алиной? — прошептал я, приблизив губы к уху следопыта. — Почему она не двигается?
— Он её чем-то накачал, — ответил Стас, повернувшись ко мне и тоже разговаривая едва уловимым шёпотом. — Она сначала кричала, сопротивлялась. Это из-за неё в лагере переполох возник. Девочка вообще не сопротивлялась, только просила не бить маму.
— Окружаем, — распорядился я, и боевые маги исчезли в окружающей нас тьме, словно их и не было.
К небольшой полянке, где Степан пытался сделать что-то вроде привала, потому что устал, мы вышли с разных сторон почти одновременно. Мне нужно было чуть больше света.
И тут, словно мои мысли были услышаны кем-то всемогущим, на небе расчистились облака и появилась огромная сияющая луна. Видно стало гораздо лучше.
Под моей ногой предательски хрустнула ветка. И Соня, и Степан почти одновременно вскинули головы, глядя в мою сторону, правда, мужчина это сделал сильно заторможено с большим промедлением.
Но я не стал прятаться в кусты. Наоборот, вышел так, чтобы меня было видно, присел на корточки и раскрыл руки.
— Соня, беги ко мне! — громко сказал я.
Не знаю, что было бы, если бы девочка растерялась. Но, кажется, она настолько была испугана происходящим, что надеялась только на чудо, которое позволит скорее всему этому ужасу закончиться. И тут она поняла, что шанс есть. Поэтому рванула, словно спринтер на дистанции, и уже через несколько секунд болталась у меня на шее.
— Лолд, спасите нас! Спасите маму! — из глаз её текли слёзы, и она уткнулась крохотным и мокрым личиком мне в шею. — Спаси нас, лолд!
Степан, хоть и находился под дурманящим действием самогона, всё равно понял, что ему угрожает опасность. Поэтому он схватил бесчувственное тело жены, прижал к себе левой рукой, а в правой сверкнул нож.
— Я убью её, если приблизишься, — прорычал он, отступая от того места, где стоял. — Верни девчонку и не мешай нам уходить!
В лесу что-то жутко завыло, и я почувствовал, как Соня вздрогнула всем телом и
— Не отдавай меня, — прошептала она мне на ухо. — Мой папа — сумаседсий.
За мощной фигурой Степана мелькнула ещё более громоздкая фигура старшины боевых магов. Алексей примерялся, прекрасно понимая, что любое неверное движение может стоить жизни женщине, бессильно мотающейся в руках безумного мужа.
— Иди, куда хочешь, — кивнул я ему. — Девочку я тебе не отдам.
— Тогда я… — он хотел снова начать угрожать мне, но тут видимо даже его замутнённый мозг понял, что без ребёнка идти будет проще. — Я вернусь за ней, — прорычал он, по-прежнему отступая спиной.
— Протрезвеешь, приходи, поговорим, — ответил я, не двигаясь с места. — Мне есть, что тебе сказать.
Я специально так сказал, чтобы ввести его в заблуждение.
Дальнейшее заняло всего несколько секунд. Рука Кирилла появилась словно из ниоткуда и перехватила нож, резко потянув его от горла женщины. Пока Степан пытался пересилить возникшее препятствие, сзади на него навалился Богатырёв. Причём, у него, судя по всему, была особая магия, обездвиживающая противника, потому что беглец из острога вдруг выпучил глаза, пытаясь что-то сделать, но не мог пошевелить даже пальцем. И сказать ничего не мог. Чудесная магия, надо будет попробовать перенять.
Тут оказалось, что совсем рядом со мной находится Стас. Надо же, а я его и не замечал.
— Соня, я тебя всего лишь на минутку передам дяде Стасу, хорошо? — сказал я ей на ухо, хоть и тихо, но уже не шёпотом. — Мне нужно помочь твоей маме.
— Холосо, — совсем по-взрослому согласилась девочка, и я протянул её следопыту.
Он подхватил Соню, а я подскочил к остальным. Вытащив шприц, я скинул колпачок и ввёл содержимое в плечо Степану. Алиной уже занимался Кирилл. Он положил женщину на землю и прослушивал пульс.
— Что с ней? — я присел рядом, не обращая внимание на то, как корёжит от сыворотки пьяного бугая.
— Кажется, он напоил её этой гадостью, — пожал плечами Кирилл. — Только в очень большом количестве. Жива, но без сознания. И запах…
На счастье, у меня оказалось два шприца. Без раздумий я скинул колпачок со второго и ввёл сыворотку Алине. Её сразу же скрутил спазм. Она приподнялась над землёй, опираясь только затылком и пятками, а затем снова упала.
Соня стояла рядом и гладила маму по волосам, пока продолжались судороги. Она лишь раз спросила:
— Мама поправится?
На что я кивнул, и этого ребёнку оказалось достаточно.
Когда судороги закончились, я подхватил Алину на руки, и мы двинулись в сторону лагеря. Степан шёл сам. После укола он постепенно пришёл в себя. Теперь он переставлял ноги безвольно, словно кукла, руки болтались вдоль тела, а голова свешивалась вниз. При этом он постоянно бормотал себе под нос:
— Да как же это? Чего ж я творил-то? Почему ж такое? Зачем это? — и прочее подобное.
Судя по всему, сыворотка приводила сознание человека в более-менее исходное состояние, и он начинал осознавать всё то, что натворил в пьяном виде. Меня это полностью устраивало, пусть помучается, понимая, что наделал в последние дни.