Лорд и своевольная модистка
Шрифт:
— Она не любит меня и понимает, какой разразится скандал, если мы поженимся.
— Не любит? — недоверчиво переспросил Хэл. — Тогда что ты делал в ее постели? Она хорошая девушка, это сразу видно. Если она впустила тебя, то только потому, что любит тебя. — Он поскакал вперед; его гнедая кобыла перепрыгнула через поваленное дерево.
— Неужели мне нужно напоминать тебе о том, что и женщины испытывают сексуальные желания? — осведомился Маркус, снова поравнявшись с братом. — Тебе не приходит в голову, что она, возможно, просто желает меня? Если она меня любит,
— Именно потому, что она тебя любит, болван! — отрезал Хэл. — Неужели тебе надо напоминать, что у некоторых женщин чувство чести так же сильно, как и у мужчин? Нелл боится скандала. Причем боится, скорее всего, не за себя — ведь сейчас она никто, — а за тебя… за нас. — Видя, что Маркус не отвечает, Хэл продолжал: — Вы с ней очень подходите друг другу, даже отец это заметил!
— Возможно, он заметил мои чувства, — согласился Маркус, ошеломленный тем, что брат, впервые в жизни, ему выговаривает. Вероятность того, что Хэл прав и Нелл его действительно любит, оказалась слишком важна, чтобы думать о ней сейчас, второпях.
— Поверь мне, он не слепой и видит, что между вами происходит.
— Интересно, что он думает? По-моему, Нелл ему нравится.
— Наверное, он радуется, — предположил Хэл. — Может быть, надеется исцелить старые раны?
— Надеюсь, что так. Но все зависит от нее, а я сомневаюсь, что она согласится. Она чертовски упряма. — Маркус погнал Коринфа к воротам и, обернувшись, оглядел поле, которое они только что пересекли. Отпечатки лошадиных копыт пересекали его строго по диагонали.
— Что ж, значит, ты встретил достойную противницу.
Через полчаса Хэл приподнялся в стременах.
— Смотри, там опять следы!
Они галопом подъехали к сугробу перед высокой, запутанной живой изгородью. Маркус спешился и присел на корточки.
— Две лошади, одна стреноженная — возможно, кого-то ждет? Здесь они проломили изгородь. — Он отцепил от куртки репей. — Две цепочки следов, идут в противоположных направлениях. Непонятно, на обеих ли лошадях были всадники.
— Придется нам разделиться. Подожди здесь.
Маркус встал, а Хэл провел лошадей в ворота. Внутренний голос подсказывал ему: что-то не так. Их обоих нарочно выманили из дому!
— Не нравится мне это, — признался Маркус, снова садясь в седло. — По-моему, мы идем по ложному следу, а выманили нас нарочно. Одни следы ведут в лес — там нет снега, и след затеряется. Возможно, лесом он вернулся к дому.
— Тогда ты возвращайся, — предложил Хэл. — А я поеду по другому следу. — Он вытащил пистолет из кобуры и вскинул на плечо. Его прищуренные глаза задумчиво оглядывали дорогу. Потом он посмотрел на Маркуса: — И почаще оборачивайся!
— И ты! — крикнул Маркус вслед, когда Хэл пустил свою кобылу в галоп.
Как Маркус и предполагал, через несколько ярдов он потерял след в лесу. Его по-прежнему что-то грызло. Нелл! Коринфа не нужно было понукать. Они проехали мимо того места, где от дороги отходила тропинка, ведущая к башне.
Увидев маленький след на снегу, Маркус соскочил с седла и поставил
Нелл! И вышла более часа назад. Бежала ли она от Салтертона или к нему? Маркус остановился и постарался понять, что говорит ему внутренний голос. Всю свою жизнь он полагался на разум, который всегда говорил ему, что правильно, а что — нет. Теперь, с Нелл, он больше ни в чем не уверен. Может, он ослеплен любовью? А может, лучше поверить себе и понять, что она настоящая?
Коринф выгнул шею, ткнулся Маркусу в плечо, и он поднял голову.
— Знаешь, — обратился он к коню, — я понятия не имел, что такое любовь. Какой я был дурак! Думал, что любить легко и просто!
Он вскочил в седло и поскакал к дому.
— Мы нигде не можем найти Нелл, — сказала его мать, как только он ворвался в Большой холл. Увидев лицо сына, графиня встревожилась еще больше.
— Знаю. Ее хитростью выманили из дому. Уотсон! Соберите всех лакеев, егерей и конюхов. Откройте оружейную. Я положу конец этой мрачной истории, — заявил он, когда из кабинета вышел отец, — а потом женюсь на Нелл!
Нелл стояла у входа в башню. Ее била мелкая дрожь от холода и страха. На поляне перед башней никого не было. Почему Салтертон растравляет старые раны? И дело не только в том, что произошло с Уордейлами. Убит человек, и лорд Нарборо с тех самых пор живет под гнетом сплетен и чувства вины.
Салтертон вынуждает ее испытывать доверие Маркуса. Вот что хуже всего. Она положила руку на холодное металлическое кольцо, и дверь открылась..
— Входи, Хелена. — Он показался ей тенью. Он стоял у холодного очага, его длинный плащ с капюшоном доставал до сапог, глаза сверкали.
— Вы читали слишком много готических романов, мистер Салтертон, — произнесла Нелл, чуть понижая голос, чтобы не было слышно, как он дрожит. — К чему такая театральность? Неужели не можете прямо сказать, зачем вам все это нужно?
— Чтобы ты с криком выбежала за дверь? — усмехнулся он. — Будь добра, выверни карманы.
Нелл повиновалась.
— У меня только носовой платок. Пистолета нет, даю слово.
— Тогда начнем. Повернись, Хелена.
Ей хотелось его поправить, сказать, что теперь ее зовут Нелл. Но из-за того, что он называл ее давно забытым именем, он казался не таким настоящим.
— Куда мы идем? Я думала, вы хотите поговорить.
— Нет, это тебе хочется поговорить. Повернись! — скомандовал он. — Хочешь, чтобы я нес тебя на плече, или пойдешь сама?
— Сама. — Нелл вышла за порог. — Куда идти?
— За башней есть узкая тропка. Иди по ней и не оглядывайся!
— Ладно. — Осторожно ступая по тропинке, она не слышала за спиной его шагов. Тропинка была узкая; видимо, по ней ходили только лесные звери. Она вся заросла травой. — Что вы сказали мне вчера? На каком-то иностранном языке… — Ей не так хотелось разгадать смысл сказанного, как понять, насколько он близко; он двигался бесшумно, как призрак.