Лорд-пират

Джеффрис Сабрина

– Иди-ка сюда, девочка, помоги с хлебом, – повторил Сайлас, махнув рукой.

– Но я не умею.

Дома подобную работу выполняли слуги. На Атлантисе слуг не было, и пришлось многому научиться.

Но сегодня у Сары не было желания учиться. Гидеон не шел у нее из головы.

– Месить тесто совсем не трудно, – заметил Сайлас, пропустив ее слова мимо ушей, и показал, как это делается. – Видишь? Ничего сложного.

– Но я все испорчу.

– Чепуха! – Испачканными в муке пальцами Сайлас схватил Сару за руку и потащил к столу. – Испортить тесто невозможно.

Чем сильнее его бьешь, тем нежнее оно становится. Чем суровее с ним обращаешься, тем выше оно поднимается.

Сара скептически оглядела тесто и начала действовать так, как показал Сайлас. Тесто оказалось восхитительно податливым и мягким, и месить его было одно удовольствие.

Сара продолжала работу, но мысли то и дело возвращались к Гидеону. Желать мужчину может только падшая женщина. Так по крайней мере ее учили, когда она жила дома. Однако Сара убедилась в обратном. На собственном опыте.

И все же как могло случиться, что объятия пирата приносили столько радости и счастья? Это действительно так; отрицать невозможно.

Что с этим делать? Гидеон сказал, что она будет молить его о ласке. Скорее всего он к ней охладел. Решил, что не стоит возиться с аристократкой. При мысли об этом Сара похолодела и еще яростнее стала бить тесто кулаками. Пусть делает что хочет. Расставание все равно неизбежно. Ведь она собирается вернуться в Лондон.

В бурный внутренний монолог внезапно вклинился голос Сайласа:

– Остановись, девочка. Я сказал, что невозможно испортить тесто пинками, но убивать его не велел.

Сара судорожно сглотнула.

– Прошу прощения... просто... немного задумалась.

Сайлас взял тесто и положил в смазанную жиром форму.

– По-твоему, это немного? Что тебя так взволновало?

– Да нет, ничего.

Повар вернулся к мясной подливке.

– Все дело в нашем капитане, не так ли? Это он снова не дает тебе покоя?

– Да, а впрочем, нет. Совсем не то, что ты думаешь.

Сайлас бросил на нее проницательный взгляд, и Сара предпочла отвернуться, сделав вид, будто отряхивает от муки руки.

– Он... он очень любезен.

– И это тебя беспокоит?

– Нет, разумеется, нет. Дело в том, что... я не знаю, как это понимать. Иногда мне кажется, что мое присутствие его раздражает. А иногда...

– Поверь моему слову, ты вовсе его не раздражаешь. – Голос звучал спокойно, рассудительно, уверенно. – Гидеон не доверяет женщинам. Особенно женщинам твоего круга.

Снова эти ужасные слова – «твоего круга». Сара резко повернулась и посмотрела Сайласу в глаза.

– Но почему он так ненавидит мой круг? Кто из этого круга его обидел?

Сайлас отложил в сторону черпак и задумчиво погладил бороду.

– Я тебе кое-что расскажу. Только обещай, что не проболтаешься.

Сара энергично закивала.

Повар жестом указал на табуретку:

– Присядь. История долгая и неприятная. Но ты должна ее знать.

Усевшись за грубый деревянный стол, Сара приготовилась слушать.

– Мать. Родная мать, вот кто его обидел.

Сара подняла глаза.

– Не понимаю.

– Мать

Гидеона была дочерью герцога. Богатая леди из очень влиятельной, я бы даже сказал, могущественной английской семьи.

Сара похолодела. Неужели Гидеон – англичанин? А его мать была аристократкой?

– Ты удивлена. – Сайлас взял трубку, достал из жилетного кармана кисети неторопливо ее набил. – Ты удивлена, и это вполне естественно. Как правило, пираты не блещут родословной.

– Но как это? Кто она?

Сайлас сунул в огонь лучинку и поднес к трубке.

– Могу рассказать, как это произошло. А вот кто она, он и сам не знает. – Повар бросил лучинку в печку и с удовольствием затянулся. – Выпив однажды лишнего, он рассказал мне об этом. Мы захватили корабль, на котором оказалась старуха по имени Юстейсия. Имя так его потрясло, что он бросился к бутылке. Наверное, ты заметила, что вообще-то наш капитан пьет очень мало. Это потому, что боится пойти по стопам отца. Как бы то ни было, а в ту ночь Гидеон сказал, что его мать тоже носила имя Юстейсия – во всяком случае, так ему сказал отец, когда был в подпитии.

– Об отце Гидеон немного рассказывал. Судя по всему, тот был ужасным человеком.

– Совершенно верно. Капитан его ненавидит. Но еще больше ненавидит мать. За то, что бросила его на попечение отца.

– Не понимаю. Как могла дочь герцога встретить такого человека, как отец Гидеона? Разве он не был американцем?

– Нет. Он был англичанином. Кажется, учителем Юстейсии. И, судя по всему, завзятым сердцеедом – он уговорил ее убежать с ним. – Сайлас помрачнел. – Она родила Гидеона, но вскоре жизнь с Элиасом Хорном довела ее до отчаяния. Она стала умолять родных принять ее обратно. Те согласились, но при условии, что она бросит ребенка.

– Не может быть! – воскликнула Сара.

Сайлас кивнул.

– Но почему?

– Понятия не имею. Может быть, боялись скандала. Думали, что, если Элиас и Гидеон останутся где-то вдали, никто ничего не узнает. Мало ли какие мысли могут прийти в голову английским аристократам.

Сара нахмурилась. Повар не собирался ее обижать, но, сам того не желая, дал ей понять, как относится к ее соотечественникам команда шхуны «Сатир». И к людям ее класса тоже. Понятно, что ненависть воспитана самим духом американской революции. Судя по всему, Гидеон родился сразу после ее окончания.

Сара вспомнила, с какой горечью капитан говорил о матери. Так стоит ли удивляться тому, что он так ненавидит английских аристократов?

– И он никогда не пытался разыскать мать и услышать ее правду? – поинтересовалась Сара.

– Может быть, и пытался, но мне об этом ничего не известно. Впрочем, думаю, вряд ли это ему удалось. Когда отец увез Гидеона в Америку, тот был еще совсем крошкой. А отец мечтал о новой жизни – и для себя, и для сына. Но разлука с женой терзала сердце, а печаль Элиас, как водится, топил в вине. Как-то раз Гидеон упомянул, что мальчиком сменил пятнадцать городов. Отец устраивался работать учителем, но из-за пьянства его вскоре отовсюду увольняли.