Лорд-пират
Шрифт:
– Вот, смотри. Пряжка – единственное, что мне от нее осталось. Но не потому, что она этого хотела. Еще до того, как я заказал пряжку, эти камни были дамской брошкой.
Сара наклонилась, подняла ремень и принялась медленно вертеть его в руках, стараясь не пропустить ни единой мелочи. Гидеон наблюдал, как она провела пальцем по бриллиантовому обрамлению и массивному ониксу в форме конской головы в центре.
– Ты уже наверняка успела повидать немало дорогих безделиц, – наконец заметил он. Даже сейчас обида не отступала. – И сама не раз надевала драгоценности.
– Надевала. Хотя
Гидеон хотел было пожать плечами, однако вопросы резали по живому и сохранять спокойствие оказалось нелегко.
– В пять лет я постоянно спрашивал, почему у меня нет мамы. Однажды отец показал брошку и рассказал всю историю. Через несколько дней я украл украшение и с тех пор не расстаюсь с ним. Видишь ли, мне очень не хотелось верить... – Капитан умолк, не в силах продолжать.
Ему не хотелось верить, что мать бросила его.
– Повзрослев, я понял, что отец говорил правду. А брошку сохранил для того, чтобы она постоянно напоминала о матери и ее предательстве.
– Просто не верится, что женщина способна бросить собственного ребенка на произвол судьбы! – В голосе Сары звучала печаль, и капитан Хорн ответил резче, чем хотел.
– Не знаю. Видимо, ей не хватало слуг, готовых мгновенно исполнить любую прихоть. Дорогих платьев, шампанского и экипажей на пружинных рессорах. Не хватало драгоценностей и балов, куда их можно надеть.
Он посмотрел в окно, на остров. Его остров. Несколько раз глубоко вдохнул – свежий, напоенный ароматами воздух Атлантиса успокаивал. Только Атлантис обладал волшебной силой и облегчал боль материнского предательства.
Капитан Хорн снова заговорил:
– Отец не мог дать ей многого. Он зарабатывал на вполне достойную жизнь, но она привыкла к иным условиям. Когда они познакомились, он еще не пил. Запои начались после ее ухода. – В голосе вновь зазвучали гневные нотки. – Отец не мог понять, почему огромный особняк, полсотни слуг и бриллиантовые брошки оказались ей дороже, чем муж и сын.
Сара долго молчала, потом едва слышно прошептала:
– Но я совсем не такая, Гидеон. Знаю, что ты мне не доверяешь, но на самом деле...
Капитан сжал кулаки и резко обернулся.
– Черт возьми, я и сам знаю, что ты не такая! Совсем, совсем не такая! Поверь, матери в голову бы не пришло отправиться в плавание вместе с осужденными. И она не стала бы цитировать Шекспира в разговоре с пиратом, а уж тем более пересказывать осужденным женщинам комедию Аристофана. Увидев змею, она упала бы в обморок и наверняка не бросилась бы помогать тушить пожар! – Капитан посмотрел Саре в глаза и тяжело вздохнул. – Впрочем, мне не довелось встретить ни одной английской аристократки, способной на такие поступки. Почти все благородные леди, которые имели неосторожность путешествовать на захваченных кораблях, проявили очень мало выдержки и еще меньше ума.
– Разве можно их в этом винить? Просто они насмерть перепугались.
Гидеон не сдержал улыбки. Как это похоже на Сару – заступиться за женщин, которых она даже не знает!
– Вполне возможно. Но ты ведь не пришла в ужас, а погрозила
– Но если ты... не испытываешь ненависти ко мне, тогда почему... – Мисс Уиллис умолкла и покраснела.
Гидеон внимательно взглянул на нее. Неужели она скажет сейчас то, о чем думает он сам?
– Что «почему»? – спокойно спросил он.
– Ничего.
Капитана захлестнула волна разочарования.
– Почему ты скрываешь собственные чувства? Почему притворяешься, что не хочешь меня, и тем самым обрекаешь нас обоих на мучения?
– Потому что мне нельзя тебя хотеть! – В голосе Сары прозвучало искреннее отчаяние. – Я не должна тебя хотеть! Это плохо, неправильно!
– Потому что ты – графская дочка, а я – всего-навсего грязный пират?
Он снова отвернулся к окну.
– Может быть, я все-таки ошибся в тебе. В отношениях с женщинами ты способна забыть и об их криминальном прошлом, и о том, что они тебе не ровня. Но со мной...
– Но я имела в виду вовсе не это! Дело в том...
Сара растерялась, и от этого боль Гидеона стала еще острее. Она накрыла ладонью его руку, и он сморщился, словно от удара.
– Не надо, – прошептал он. – Не делай этого. Если не можешь прийти ко мне в постель, лучше не прикасайся!
– Но, Гидеон!
Он схватил Сару за руку и привлек к себе.
– Помнишь, что ты видела сегодня утром? Чем я занимался в речке? Да, так поступает мужчина, когда желание настолько велико, что он не в силах унять его, и когда женщина, которую он страстно желает, не отвечает взаимностью.
– Но я отвечаю взаимностью, – прошептала Сара. – Честное слово. Ты прав. Я тоже очень хочу тебя. Настолько, что сама едва справляюсь с желанием.
– И все же сожалеешь о собственном чувстве, – с горечью возразил Гидеон.
– Да, не буду отрицать. Презираю то дело, которому ты посвятил жизнь, не могу принять захват кораблей и простить наше похищение. Так меня воспитали – в уверенности, что подобные поступки неправильны и невозможны.
Капитан Хорн смотрел молча, не находя слов. Впервые в жизни он ощущал острое чувство вины. Конечно, у него были свои причины и собственные основания прожить жизнь так, как он это сделал. Кроме того, долгое время государство открыто поощряло его действия против англичан. Но все это не делало их менее предосудительными в глазах Сары. И вдруг капитан Хорн впервые в жизни ощутил острое желание стереть прошлое – ради этой зеленоглазой рыжеволосой девушки.
– И все же, сколько бы я ни убеждала себя в неуместности желания, – совсем тихо продолжила Сара, – ничего не могу с собой поделать. Хотеть тебя оказалось так же естественно, как... как... – она чуть улыбнулась, – как объяснять людям их прегрешения. Хочу тебя, Гидеон, желаю больше всего на свете. А потому готова простить и забыть все остальное.
Сердце радостно подпрыгнуло в груди, и однако, Гидеон не поверил услышанному.
– Ты говоришь так из жалости. Ведь сама ясно дала понять, что не хочешь иметь дело с преступником, готовым похитить полсотни женщин, чтобы среди них найти себе жену, с тем, кому доставляет удовольствие красть драгоценности у...