Лорд
Шрифт:
В качестве страховки себя любимого, я в каждый амулет вложил по заклинанию, которое остановит сердце или разорвёт сосуд в мозгу у Богомолова, если он попадёт в плен к немцам. Не хочу, чтобы те бросили все силы на поиски меня. В качестве минимальной защиты тайны местоположения лагеря старик за пределы лагеря вывел Илью в бессознательном состоянии. Точнее, вывез на лошади в сопровождении одного варга и пяти фей. Привёл он парня в чувство далеко на другом берегу Двины. Перестраховываюсь? Ничуть. За возможность загрести меня в свои руки немцы не пожалеют никаких ресурсов и времени. Легко заглянут под каждую травинку в радиусе десяти километров от места, откуда лётчик начал свой самостоятельный путь. Да и лидерам СССР я не хочу раньше времени раскрывать своё местонахождение. Неизвестно как сложатся
Перед прощанием, прежде чем усыпить стрелка, я передал ему несколько своих магических поделок. Всё те же личины, согревающие амулеты, по одному боевому — огненный шар и молния, и пять амулетов со средним лечением. Эти вещи Илья мог использовать только в самом крайней случае, чтобы спасти свою жизнь и имущество, так как амулеты предназначались для его руководства. Я решил, что пора выходить на связь с лидерами страны. Сразу несколько факторов советовали это сделать: сложная ситуация в государстве, когда нужно хвататься за любую соломинку; его слабость на текущий момент; моё постепенное усиление; и вряд ли в СССР что-то успеют предпринять по нашей встрече в этом году, а потому стоит заранее показать себя. Возможно, Желтиков передал какую-то информацию обо мне и там уже в курсе, что я из себя представляю. Или нет, если лейтенант погиб на задании. Хорошо, если коммунисты сумеют связаться со мной сразу после Нового года. Но что-то я сомневаюсь в этом, читая немецкие газеты с победными и хвалебными сводками, захваченными советскими городами, количеством пленных и убитых красноармейцев, уничтоженными танками, самолётами и орудиями. У правительства страны Советов хватает и без непонятного шамана-монгола проблем. Вот ближе к весне или весной шансы возрастут. Тем более что я планирую к этому времени не единожды заявить о себе, в том числе и громкими акциями против оккупантов.
Глава 18
Глава 18
Вскоре после ухода лётчика в гости пришёл Тишин. Невозможно было узнать в этом молодом крепком мужчине того калеку, которого я увидел впервые в деревеньке под Полоцком. Кажется, что он стал выглядеть ещё лучше с момента проведения ритуала по возвращению ему руки и здоровья. С собой он принёс «сидор» с газетами и записями про дела оккупантов.
— Ого, у вас прибавление в семействе! — усмехнулся он, увидев Струкова. — Алексей, — представился он и протянул лётчику руку.
— Павел, можно Паша, — откликнулся тот, ответил крепким рукопожатием.
— Откуда?
Лётчик дисциплинированно посмотрел на меня, уклонившись от немедленного ответа.
— Он свой, можешь ему всё рассказывать, что и мне, — махнул я рукой в ответ на его взгляд. — Алексей, давай свои амулеты. У меня как раз сейчас время есть свободное, займусь ими.
— Держи. Смотрю, у вас тут строительство полным ходом идёт. Куда можно кости бросить? — поинтересовался он и протянул зачарованные кольца с брошью.
— В палатку, туда, — я указал.
Палаток у нас теперь было три. Одна побольше, взятая в качестве трофея на немецкой рембазе. И две поменьше, сшитых Машей и феями из большой ротной палатки оттуда же. Большую я использовал в качестве своей мастерской и склада с магическими ингредиентами. Вход туда был закрыт для всех, кроме меня. Несколько сторожевых амулетов гарантировали, что никто не ослушается и не пойдёт на поводу у своего любопытства. В одной маленькой жила девушка с некоторыми феями, решившими перебраться с древа в человеческое жильё. В последней устроились я, Прохор и Паша. Ещё феи под руководством Прохора возводили длинную бревенчатую избу с небольшими окошками и будущей тесовой крышей. Раньше о постройке чего-то крепкого не могло быть и речи, так как феи были заняты сбором сырья для переработки в Очаге. Других же рабочих рук у нас не было. Зато сейчас у меня есть несколько десятков тонн отличной стали, разных цветных металлов и продуктов химической промышленности вроде резиновых колёс и топлива. Разбором техники занимались пленные немцы, которых я контролировал при помощи ментальной магии. Жили они хоть и в шалашах, но те были построены феями, что уже означало высокое качество
— Алексей, — обратился я к гостю вечером во время совместного ужина, — мне нужны агенты среди немцев. Есть у тебя на примете подходящие? Только не рядовые болванчики, а кто-то вроде твоего начальника станции, или его заместителей.
— Магией будешь обрабатывать? — уточнил он.
— Нет, никакого ментального подчинения. Оно продержится пару недель в самом лучшем случае с самым хорошим амулетом. Мне нужен тот, кто добровольно согласится работать на меня, точнее на СССР через меня.
Уточнять не стал, что СССР мне нужен как вывеска, за которой я спрячусь, чтобы получать полезные сведения и услуги. И делиться ими с будущими союзниками, что будет ещё одним фактором моей полезности и важности для них. Да, в каком-то роде я окажусь в зависимом положении от СССР. Но другого варианта у меня нет. Я не архимаг, который может диктовать условия хоть половине этого мира. Для меня получить автономность и получать не приказы, а просьбы — это уже подвиг. Надеюсь, что у Союза республик умный правитель, который сумеет увидеть во мне пользу и не станет любой ценой меня ломать.
— За деньги? — задал Тишин ещё один вопрос.
— И за деньги тоже. Например, за золото. И за магические услуги, за то же лечение от тяжёлых болезней, омоложение.
— Вот с этого бы и начал, — обрадовался собеседник. — Есть в Лепеле один интендант, зовут Гансом Мейером. Если совсем уж точно, то он штабсинтендант в Лепельском гарнизоне, а это птица высокого полёта. У этого Ганса чахотка в самой запущенной форме и по слухам врачи гарантируют, что эту зиму он не переживёт.
— Небось, кровью харкает? — произнёс Прохор.
— Ага, ей самой. Постоянно с платком ходит у рта и туда плюётся.
— Верноподданный фанатик или ценит лишь свою шкуру и личные идеалы? — следом задал свой вопрос я. — Согласится предать Германию в обмен на здоровье?
— Я почти уверен в этом. Он служил до осени во Франции, там лечился от чахотки, но был переведён сюда из-за проблем с начальством. То ли проворовался, то ли залез в чужую кормушку, куда залезать нельзя было такому как он. Сейчас он ненавидит всех и вся. Если бы не кое-какие связи, то мог попасть куда-нибудь под Москву, но сумел закрепиться здесь. Тащит всё к себе, очень любит женщин, но сейчас из-за болезни не может быть с ними. С моим начальником ведёт тёмные делишки с армейским имуществом и реквизированным добром. Уже отправил своей семье в Германию два вагона с вещами и деревенскими продуктами. И ещё он бешеный, своего денщика часто бьёт. Гоняет солдат, как сидровых коз. Ну, и наших людей не щадит. Хорошо хоть, что не убил никого, насколько я знаю. Наверное, бесится, зная, что скоро умрёт. Думаю, в обмен за здоровье он согласится на всё.
— Отличный вариант, — я радостно потёр ладони. — Ещё есть похожие?
— У Неделька, у бургомистра лепельского, есть подручный Христов, зовут… Марком, что ли. У него язва, сам видел, как один раз блевал кровью, когда выпил рюмку самогона на каком-то празднике в честь немецких побед. Не человек — гнусь, но знает много, доступ имеет ко многому, Неделька ему доверяет — это важно. Думаю я, что к немцам он примкнул не из-за политических взглядов, а просто увидел в них силу, которая может дать ему красивую жизнь. Если вылечить его и дать золотишка, да повязать, как следует, то он обязательно станет работать на тебя.
— Такие твари продадут любого в обмен на свою шкуру, — пробурчал Прохор. — Золотом его точно не привяжешь, благодарности за лечение не дождёшься. А повязать кровью или там секретной тайной даже ежели и выйдет, то ненадолго. Сам же первым нас сдаст, буде поймёт, что за это простят все его грехи.
— Больше никого на примете нет, — пожал плечами Тишин. — Можно попробовать завербовать пару лейтенантов и унтеров из казармы, что сейчас в бывшей гимназии. Есть там бабники, пьяницы и заядлые игроки, что мать родную заложат в карты.