Лорд
Шрифт:
— Кто-то согласился из вас пойти с ним?
— Нет, господин офицер, никто.
— Вы сказали, что спали, когда этот человек пришёл к вам.
— Да, так и есть, господин офицер.
— Звуков нападения не слышали? Выстрелы, гул моторов, крики, что-то другое?
— Ничего не было. Я с остальными проснулся от криков того мужика с автоматом.
— Хорошо. Что было после
— Он ушёл. Через час или два пришёл другой, помоложе, сказал, чтобы мы уходили, а не то ваши солдаты нас станут пытать и убьёт в отместку за убитых ремонтников. Точно время не могу указать. Часов-то ни у кого не было, а в том состоянии время было не определить точно.
— Как выглядел новый гость?
— Молодой, лет двадцать. Очень высокий, метра под два, широкоплечий. Одет был в плащ, как у ваших мотоциклетчиков. А ещё он был татарином или похожим на татарина. Но по-русски говорил чисто, как по писанному, никакого акцента.
— Если бы вы не видели его лица, а только слышали голос, то приняли бы за татарина?
— Нет, решил бы, что это русский. Какой-нибудь москвич, так как очень складно слова говорил, без всяких рязанских или вологодских словечек.
— Какое у него было оружие с собой?
— Видел только большой нож на ремне поверх плаща. Больше у него ничего не было.
— Он агитировал вас присоединяться к отряду?
— Нет. Просто спустился к нам в подвал, посмотрел внимательно, прям как в душу глянул, и сказал, чтобы разбегались после отъезда его группы и не попадались к вам в руки.
— Кого-то ещё из нападавших вы видели?
— Нет, только татарина и того мужичка с автоматом. Но зато я видел их собаку.
— Расскажите об этом поподробнее. Не упускайте ни единой детали, это очень важно!
— Подробно не рассмотрел, прощу прощения, господин офицер. Видел, что она огромная, как телок-бычок годовалый. А ещё у нее светились глаза сами собой.
— Уверены в последнем? Это мог быть блик от света фар.
— Я… нет, не уверен. Вроде бы света не было рядом, только луна светила и лампочка над воротами в цех. Просто, глаза у пса горели красным, не как у лис или зайцев, ну или там у кошек, когда на них фонарём посветишь. У них жёлтые глаза или зелёные и блестят, а эти прям, будто горели изнутри. Я их увидел от порога подвала и ноги отнялись от страха — такой ужас она наводила. Меня потом товарищи на руках в сторону отнесли, чтобы проход не загораживал. Сам-то я ещё полчаса ходить не мог.
— Далеко собака была от вас?
— Шагов пятнадцать точно. Проскользнула, словно тень чёрная, зыркнула и пропала. Другие её не видели, я потом спрашивал у них…».
Быстро прочитав копию допроса пленного, майор передал листы обер-лейтенанту. Дождавшись, когда он ознакомится,
— Что думаете, господа?
— Теперь мы точно знаем, что русские используют специально обученных собак-убийц. Наличие страшных красных глаз, полагаю, не физиологическая особенность животных, а мера дополнительного устрашения со стороны русских диверсантов. Как в «Собаке Баскервилей», — произнёс Арне. — Скорее всего, это пятна светящейся краски на морде у пса. И судя по реакции русского, этот рисунок оказывает значительный деморализующий эффект.
— Полностью согласен, — кивнул Людвиг.
— К сожалению, никаких следов про спецшколу кинологов я не нашёл. Есть несколько обычных, которые подготавливали собак для пограничных застав и для сотрудников НКВД в прочих службах, вроде городской милиции.
— Уже два наших подразделения были уничтожены неизвестно кем и неизвестно как, — покачал головой майор с недовольной миной. — Диверсантами захвачены несколько сотен винтовок, пулемёты, тысячи патронов, а в последней акции ещё и бронетехнику взяли с собой. Причём никаких следов, куда они её увезли, нет!
— Ну, как — это мы знаем. Следы клыков хорошо видны, — остальные пункты сотрудник военной полиции решил благоразумно опустить, и не заострять на них внимание.
— Арне, это не шутки! Мне поставлена задача найти этих диверсантов, а вы работаете со мной. Вот ещё Людвига прислали с усилением. Если русские совершат ещё такое же крупное нападение, как на ремроту, то мы рискуем лишиться погон и попасть на передовую. Лично мне в конце карьеры совсем не хочется получить такое пятно в послужной список и рисковать головой, — майор с плохо скрываемым раздражением посмотрел на старого товарища.
— Я разослал агентов в ряд деревень, но результатов скоро не жду. Мы даже не знаем, где диверсанты могут дислоцироваться, — ответил ему Арне. — Приходится действовать наугад.
— В течение двух недель нам будет оказывать поддержку сто седьмой полк Люфтваффе. В первую очередь разведкой с воздуха. Если поисковые группы столкнуться с противником, который окажется сильнее, то тогда поднимется в небо звено штурмовиков, — сообщил майор.
— Это очень хорошая новость, — обрадовался Людвиг, ведь это подчинённые будут рыскать по лесам и подставляться под пули, которые в этой стране могут прилететь со всех четырёх сторон из-за любого дерева или куста.
— И ещё роту тыловой охраны. Но на тех можно рассчитывать лишь как участников облавы, которые станут шумом и своим видом выгонять на пулемёты диверсантов. Вояки там пороха не нюхали, даже во Франции.
— Я и таким рад, Маркус, — произнёс Арне.
— А ещё хорошо, что в лесах листва с деревьев облетела. Воздушная разведка будет легче проходить, — добавил Людвиг.
С ним единодушно согласились. Далее они взялись за проработку плана и всех нюансов, с ним связанных. Так Арне должен был плотно взяться за агентурную часть операции, сбор разведданных от информаторов, вербовку местных элементов и прочее. Людвиг со своим отрядом и приданной ротой, а так же лётчиками будет исследовать леса между Витебском и Полоцком. Занятие это было невероятно тяжелое и трудновыполнимое для неполных трёх сотен человек, пусть и с воздушной поддержкой. Ну, а майор будет корректировать их действия, слать доклады наверх, взаимодействовать с остальными службами Вермахта, СС и СД, выборным местным руководством и так далее.