Лорена - похитительница сознаний
Шрифт:
— А Вы сами, случаем, в данном мероприятии не участвовали? — отчего-то разъярился Стас. — Между прочим, поджог карается законом!
— Что ты, милок! — ахнула женщина. — Я эту Наташку на дух не переношу, да и побаиваюсь, если честно… Когда она повзрослела и в город уехала, вся улица спокойно вздохнула.
— А что стало с сестрами Натальи — Ренатой и Лолитой? Они все вместе в город подались?
— Какие сестры? — искренне удивилась Марьяна Ивановна. — Наташка одна у мамки, как перст одна…
Полянскому стало совсем не до разговоров — его неподдельный интерес к загадочным сестрам настолько возрос, что он решил во что бы то ни стало разгадать эту тайну. Даже серийный маньяк отошел на второй план, под
Глава 23
Наступило утро, а вместе с ним к Наталье пришло сообщение о том, что в этот день ей «улыбнулся» случай вновь посетить сторожку лесника, чтобы постараться воззвать к своей памяти и дать следователям новую пищу к размышлениям. Наталью это, скажем прямо, не радовало — всеми фибрами своей души она боялась испытать не себе все то, что ей пришлось вынести в тот роковой день. В ее памяти еще не улеглись впечатления от пребывания в малознакомом, откровенно пугающем окружении, не имея сил на отпор и сопротивление. А оказаться в лесу, в заброшенной сторожке, где, как оказалось, было совершено убийство, да вдобавок одной, без поддержки сестер, для Натальи было равносильно тому, чтобы по собственному желанию спуститься в преисподнюю.
Оказавшись на улице после нескольких дней заточения в СИЗО, девушка щурилась на ярком весеннем солнце, при этом не испытывая обычного воодушевления от созерцания природы, возрождающейся к жизни. Внутренняя паника Натальи возросла настолько, что и присутствие сотрудников полиции, бдительно следивших за подозреваемой, не давало ей ощущения безопасности. Девушку препроводили в служебный автомобиль и повезли в лес. Заверения Натальи о том, что она уже рассказала все, что могла, не возымели результата. Полянский, искренне пытавшийся обеспечить девушке максимально комфортные условия, также был непреклонен. Он упрямо убеждал девушку, что проверка показаний на месте может помочь в расследовании. Наталье было все равно — потеряв связь с сестрами, она стала лишь безликой тенью самой себя, безвольной, поникшей, слабой.
Для подозреваемой следственный эксперимент прошел как в тумане. Даваемые ей на месте показания не противоречили полученным ранее, но и новых обстоятельств не открыли.
— Наташенька, постарайся, прошу тебя, — пытался вразумить девушку Полянский. — Дело очень серьезное: если мы не найдем истинного убийцу, то тебе придется искупать чужой грех.
— Мне все равно… — как во сне проговорила девушка. — Это для меня совершенно не важно.
— А что для тебя важно?!
— Только сестры… В них моя сила… и моя жизнь!
— Но ты же еще не осуждена, — воскликнул следователь, — сестры могут навестить тебя. Хочешь, я сам привезу их к тебе?
— Нет! — взорвалась Наталья. — Я запретила им посещать меня.
Девушка отвернулась, глаза ее подернулись поволокой — она будто погрузилась в дрему, темный омут своего сознания. На самое его дно!
— Наташа, очнись! — Полянский развернул девушку лицом к себе и легонько встряхнул. — Разве ты не понимаешь, что от твоих воспоминаний зависит твое же будущее? Если ты хочешь вернуться к сестрам и нормальной жизни тебе просто необходимо напрячь память! Пойми ты, наконец, человек, находящийся в бессознательном состоянии, не мог бы самостоятельно добраться до дома. Как, скажи мне — как ты покинула этот место? Тебе кто-то помог? Отвечай!
— Я ничего не помню, — как заводная кукла повторила Наталья. — Мое сознание померкло в тот момент, когда неизвестный пытался на меня напасть. Ножницы выскользнули из моих рук, я упала. А дальше — только темнота…
Наталья отстранилась от Стаса, уселась прямо на землю и, обхватив колени руками, стала раскачиваться взад-вперед, не сводя при этом взгляда с одной точки. Она не мигала, не жаловалась и не сопротивлялась, когда ее усаживали в машину,
Полянский был готов рвать на себе волосы — нежелание девушки сотрудничать просто убивало его. Нет, в невиновности Натальи он не сомневался, но ее отрешенность и угнетенное состояние по-настоящему пугали его.
— Отстань от девчонки, — посоветовал следователю Влад, также участвовавший в следственном эксперименте. — Сдается, она действительно ничего не помнит.
— Она выгораживает кого-то из сестер, — с полной уверенностью в голосе заявил Полянский. — Только это обстоятельство могло бы заставить Наталью молчать.
— И кого же именно: Лолиту? Ренату? Кого из них ты считаешь убийцей?
— Никого, — процедил Стас. — Но мне отчего-то кажется, что Наталья была здесь не одна…
— Тогда кто убийца?
— Тот, кто пытается подставить Наталью и пользуется ее безмерной любовью к сестрам, — выдал свои мысли Полянский. — А еще мне очень не нравится состояние нашей подозреваемой — посмотри, на ней же лица нет.
— Ну, знаешь, пребывание в СИЗО кого угодно может сломить, — предупредил друга Влад. — А Наталья девушка скромная, домашняя.
— Я имею в виду нечто другое, — поведал Стас. — Есть основания полагать, что Наталья страдает некоторыми… гм… нервными расстройствами.
— Ты думаешь, что она сумасшедшая?! — изумленно воскликнул Влад.
— Не совсем так, — осадил друга Полянский, — но у Натальи имеются определенные фобии, и я всерьез опасаюсь, что пребывание в заточении может сказаться на ней не лучшим образом.
— Страх замкнутого пространства? — предположил оперативник.
— Скорее боязнь одиночества, — подметил Полянский. — У Натальи, как я выяснил, было трудное детство…
— Как и у многих из нас, — не преминул заметить Влад. — Ладно, пойдем в машину, нас уже ждут.
В кабинете Полянского ожидал небольшой сюрприз — прибыло дело из Оренбурга, запрошенное им почти неделю назад. Следователь тяжко вздохнул — в связи с событиями последних дней он перестал верить, что тайну серийного маньяка можно открыть, опираясь на события многолетней давности. Но возвращать дело назад, так и не вскрыв конверт, было бы, по меньшей мере, проявлением неуважения к коллегам, откликнувшимся на его просьбу. Достав из ящика канцелярский нож, Стас вскрыл конверт и погрузился в изучение.
Трагичная история, произошедшая в Оренбурге больше двадцати лет назад, настолько захватила воображение следователя, что он на несколько часов попросту выпал из окружающей его действительности. Всепожирающее пламя, на тушение которого понадобилось шесть часов и три пожарных расчета. Горел особняк известного в городе политика, славившегося своими многочисленными связями в высших кругах власти и неистребимой слабостью к противоположному полу. Главной подозреваемой по делу проходила некая молодая особа, бывшая пассией хозяина дома последние несколько месяцев. После описанных событий девушка пропала без вести и до сих пор числилась в федеральном розыске. Но насторожило Полянского не это — все дело было оформлено так некорректно, откровенно небрежно, в нем имелась масса несостыковок и недоговоренностей. И это несмотря на личность погибших! Ни исследований останков, ни опроса свидетелей и ближайших родственников, ни подробного выяснения обстоятельств, предшествующих пожару. И все же, не смотря на откровенную сфабрикованность, дело было списано в архив. «Кому-то очень не хотелось, чтобы за расследование взялись всерьез, — подумал Полянский. — Не все так чисто, как тут намалевано… Странно, что мне его вообще прислали. Хотя, за прошедшие годы следователь, занимавшийся этим делом, мог давно покинуть свой пост, да и руководство, наверняка, уже не раз поменялось. Об этом случае давно все забыли — для этого была приложена масса усилий…»