Лось в облаке
Шрифт:
— У Сани нет родителей, о каком бунте ты говоришь?
— Ах, значит, у Сани их нет! Зато они есть у Вадима, и я не позволю кому бы то ни было вбивать между нами клин!
Он отвернулся к окну и закурил. Лариса ждала, не решаясь прервать молчание.
— Впрочем, вероятность того, что это случится, была слишком велика, — сказал он через некоторое время, совершенно успокаиваясь. — Умный человек должен предусматривать все с самого начала. Прости, Ларочка, я накричал на тебя, — он с покаянным видом поцеловал ей руку. — Конечно же, это просто детские капризы. Вернемся в столовую.
Состоялся семейный совет. Петр Ефимыч, который был теперь сама
Казалось, мир был восстановлен, и жизнь в семье Березиных потекла по старому руслу, с той лишь разницей, что теперь Вадима возили не в музыкальную школу, а на тренировки. Петр Ефимыч проводил много времени на работе, однако сына из поля зрения не выпускал. Внешне в отношениях между членами семьи как будто ничего не изменилось. Вадим больше не взбрыкивал, вел себя спокойно, о времени, проведенном в.
Свирице, в разговорах не упоминал. Учился он и раньше хорошо, а тут стал носить домой одни пятерки.
Однажды он пришел из школы в синяках. Лариса разволновалась, но на свои настойчивые расспросы вразумительного ответа не получила. Не преуспел в этом и.
Петр Ефимыч.
— Я вам не фискал, — отрезал сын и заперся в своей комнате.
— Что он сказал? — изумленно спросил Петр Ефимыч.
— Он сказал, что он не фискал, — добросовестно подсказала Лариса и, видя, что муж смотрит на нее непонимающим взглядом, пояснила, — не стукач то есть.
— Избавь меня от неуместных подробностей! — взорвался супруг. — Дожили! Мальчишка является домой с подбитым глазом, с фингалом то есть, — язвительно передразнил он Ларису, — а мы даже не имеем права знать, что произошло. Я немедленно проведу дознание. Ты слышишь, Вадим? — повысил он голос в сторону запертой двери. — Не рассчитывай, что от меня можно что-либо скрыть.
Достаточно было одного звонка, и в школе случилась паника. Весь педагогический состав во главе с директором развил бурную деятельность. Были опрошены чуть ли не все ученики. Среди детей нашлись очевидцы, видевшие, как Вадим Березин дрался на заднем дворе с двумя старшеклассниками. Виновных уличили и привлекли к ответственности. В ходе расследования со слов учащихся средних классов выяснилось, что злоумышленники занимались поборами и запугиванием детей помладше. Разразился грандиозный скандал. Учителя стояли во фрунт в кабинете директора, а сам он, колотя кулаком по столу, кричал взахлеб:
— Позор! Вы понимаете, чем это может кончиться? Что, если эта история дойдет до гороно?
До гороно история не замедлила дойти. Здесь же, в школе, нашлись добрые люди, поборники справедливости, горячо радеющие за народное образование, которые со злобным наслаждением, потирая руки, настрочили анонимки на директора, завуча и классных руководителей провинившихся детей. В письмах неоднократно упоминалась фамилия Березина как потерпевшего от непрофессионализма вышеозначенных работников. Гороно с не меньшим рвением отреагировало на сигналы трудящихся. В школу нагрянула комиссия. В результате руководство школы и несколько учителей были освобождены от занимаемых должностей, ввиду несоответствия таковым, а двоих попавшихся подростков исключили из школы и выбросили на улицу, полагая, очевидно, что там
Попытка Вадима постоять за себя обернулась несчастьем для многих людей. После этого случая дети стали сторониться его еще больше. Никто не хотел сидеть с ним за одной партой. Задевать его перестали, но опасливо отходили, стоило ему к кому-нибудь приблизиться.
Он не искал расположения одноклассников. Теперь, когда у него был Саня, их отчуждение его не трогало. Он просто не любил их всех за то, что они были к нему несправедливы.
С отцом он все же объяснился в один из тех редких вечеров, когда Березину удалось вернуться с работы пораньше и расположиться вместе с Ларисой в гостиной на отдых перед телевизором. Петр Ефимыч колол щипцами грецкие орехи, угощая жену самыми отборными ядрами. Вадим подошел к нему и отчеканил звонким срывающимся голосом:
— Если ты еще когда-нибудь будешь вмешиваться в мою жизнь, я уйду из дома!
— Куда же ты пойдешь? — насмешливо поинтересовался отец.
— В Свирицу, к бабушке и дедушке. Останусь там и буду учиться в одном классе с Саней.
Березин посмотрел на него долгим взглядом. Дело принимало плохой оборот. Конечно, он не позволил бы Вадиму выполнить свою угрозу — обсуждать ее было просто смешно, — но воевать с сыном вовсе не входило в его планы. Напротив, он решил сделать все, чтобы мальчик понял: ближе отца и матери у него никого не было и нет.
— Сынок, — начал он как можно мягче, — тебя обидели, я должен был вступиться. Кто еще способен о тебе позаботиться? Кто, если не твой отец?
— Благодаря твоей заботе учителей уволили с работы. И Анджеллу Павловну, мою классную руководительницу, тоже уволили! И директора с завучем.
— Ну и к чертям их собачьим, — спокойно произнес Петр Ефимыч, раскалывая орех. — Болваны они и хамы! Можно подумать, таких учеников, как Вадим Березин, у них пруд пруди. Зато их преемники повнимательнее будут. Пусть не забывают — кто есть кто. Сволочам этим только дай себя оседлать, и они тебе хребет сломают.
— Петя, прошу тебя, выбирай выражения, — испуганно сказала Лариса.
— Ты их, сынок, не жалей, получили они свое по заслугам, — продолжал Петр Ефимыч в той же манере. — Директор ваш взятки брал, да из школьного бюджета приворовывал, а твоя положительная, самоотверженная Анджелла Павловна, эта корова толстозадая с бойкими глазками, проблемы педагогического воспитания с тем же директором в его кабинете на диване обсуждала.
— Петя, — отпрянула от него Лариса, — что ты такое говоришь? Опомнись! При ребенке!
— Хватит с ним миндальничать, — зарычал муж, отбросив напускное спокойствие, — ты привила ему свои идеалистические взгляды на жизнь. Ах, какие все добрые, какие хорошие! Людей надо уважать, понимать, мало того, им надо помогать… Подумать только! Это ж до чего можно договориться! Вот тебе наглядный пример: в школе сявки разные затаились, втихомолку подличали, копали друг под друга, выжидали гаденько, когда директор споткнется, и как нашлось, за что зацепиться, тут же его и заложили. А до того в лицо хвалили, по праздникам в дружном педагогическом коллективе тосты в его честь предлагали, вспоминали кому и чем он помог. И выходит — дурак он, ваш директор. Не потому, что воровал и развратничал — на руководящих должностях все воруют и развратничают, — а потому что забываться нельзя среди сброда этого, быдла, караулящего каждый твой шаг. С ними вот как надо! — Березин с хрустом раздавил в кулаке несколько орехов и швырнул их в пепельницу.