Лошадь без головы
Шрифт:
– Мы еще найдем их! Никогда нельзя ничего знать наперед! – продолжала Марион своим певучим голосом. – И вот, когда мы их найдем, – слушайте меня хорошенько, – я вам обещаю, что они будут звать на помощь гораздо дольше, чем в прошлый раз.
– А пока что нам делать? – спросила встревоженная Берта Гедеон.
– Мы пойдем заявим! – энергично предложил Фернан. – Сейчас же!
– Постойте-ка! – запротестовал Зидор. – Мы рискуем нарваться на массу неприятностей: нам будут без конца задавать вопросы…
– Ну и что? – сказал Габи. – Мы ничего плохого не сделали.
Зидор пожал плечами:
– Знаю я этих полицейских! От них одни только хлопоты, потому что они бездельники. Нет, полиция тут ничего не сделает.
– Кто идет со мной? – спросил Фернан.
– Все пойдем! – решил Габи. – Один ты с этим делом не справишься – в полиции тебя поднимут на смех. А если мы все придем, все десять, на комиссара это произведет впечатление. Эти конокрады не призраки, мы их видели: лица у них, как у всех людей, да к тому же не очень красивые лица! Их должны поймать…
Дети пошли, продолжая обсуждать события, и свернули на улицу Сесиль. Комиссариат полиции находился в трех минутах ходьбы и занимал первый этаж большого нового здания. Фернан шел впереди других, крепко сжимая руку Марион. Он держался за ее руку не для того, чтобы придать себе смелости – смелости у него было достаточно! Ему до конца надо было сохранить свой гнев, чтобы вести себя в полиции так, как нужно.
– Это просто новая игра, – улыбалась ему своими серыми глазами Марион. – И эта игра только начинается…
Инспектора Синэ и Лями болтали в маленькой грязной дежурной, которую отделяла от приемной лишь простая перегородка с матовым стеклом. В соседней комнате находились только дежурный бригадир, два его помощника да еще „дичь“, пойманная за вечер: бродяжка неопределенного возраста, что-то бубнивший про себя о своих невзгодах.
– Нет, ты послушай, что я тебе скажу, Лями, – брюзжал инспектор Синэ. – Мы с тобой существуем просто для затычки. Нам доверяют только самые ничтожные дела: то какой-нибудь торговец сыром требует, чтобы установили длительное наблюдение за его лавкой, потому что у него с витрины пропал кусок сыра, то какая-нибудь старушонка приходит жаловаться, что соседская кошка сожрала ее канарейку…
– Нечего преувеличивать! – вздохнул Лями, попыхивая трубкой. – Иногда и нам подворачиваются интересные дела… Синэ хлопнул себя по коленям.
– Вот, вот! – закричал он. – Я так и знал, что ты это скажешь! Нет, милый мой, интересные дела у нас сразу вырывают из рук, как только мы их найдем. Взять хотя бы этого Малляра, которого я на днях арестовал. Его у нас тотчас забрала префектура и даже не потрудилась выяснить, какие темные дела привели его сюда, в Лювиньи. А я только и заработал на этой истории, что синяк под глазом…
Синэ только что вернулся. Он привел бродягу и был сильно не в духе.
– Надо прослужить в поселковом комиссариате десять лет, как я, чтобы понять, что вся работа полиции зависит От случайностей, – продолжал он. – Здесь так же мало шансов подцепить крупное дело, которое принесет тебе повышение
– Пф-пф! – скептически попыхивал трубкой Лями.
– Вот именно лотерея! Не веришь? А три крупных дела, которые возникли на прошлой неделе?! Похищение ста миллионов в поезде Париж – Винтимилья, кража изумрудов у актрисы Фрэнсис Беннет и ограбление банка Леви-Блок! Нет, право же, Лями, неужели ты думаешь, что мы занимаем выгодное место в этом состязании? Что бы ни случилось, все решено заранее: мы вытаскиваем только пустые билеты!
– Не хнычь! – усмехнулся Лями, указывая трубкой на распухшее лицо Синэ. – На этот раз ты хорошо заработал…
Между тем в дежурную вошли человек двенадцать. Оттуда слышался смутный шум, на фоне которого выделялся ворчливый голос бригадира Пеко. Впрочем, оба инспектора не обратили на это никакого внимания.
– Если вся парижская полиция сбилась с ног из-за этих трех историй, – упрямо продолжал Лями, – это еще не значит, что и мы не сможем проявить себя в нашем глухом углу.
– Хотел бы я знать, как именно! – проревел окончательно вышедший из себя Синэ. – Сто миллионов, украденных в поезде, – вот это задача! Не так-то скоро ее распутают! Очень уж хорошо все закручено. В среду вечером, когда пришел курьерский, в почтовом вагоне все десять служащих храпели, повалившись друг на друга, как пьяные, а вагон весь пропах хлороформом.
– Вот именно! – тихо сказал Лями. – И у нас в этом деле есть шанс. Малюсенький шанс, но он есть.
– Как так?
– Поезд прошел, как обычно, мимо нашей станции, перед твоим носом, Синэ!
– Ну и что? Запломбированные мешки с денежками испарились ночью между Дижоном и Парижем. Это все равно, что искать иголку в сене!
– А изумруды Фрэнсис Беннет?
– Тебе часто случалось пить чай в отеле „Ритц“? – спросил Синэ, жеманно подняв мизинчик вверх. – Надзор за большими отелями не в нашем ведении.
– Согласен, – ответил Лями. – Изумруды уже далеко… Но где? Что, если ты их найдешь как-нибудь вечерком в лачуге какого-нибудь старьевщика?
– У нас здесь укрывателей краденого нет, – убежденно возразил Синэ. – Кроме шуток, нельзя даже вообразить себе, чтобы папаша Бляш таскал в своей старой шляпе драгоценности кинозвезды!
– Никогда нельзя знать. Краденые вещи часто попадают в самые неожиданные места. Иногда эти „артисты“ не знают, как ликвидировать свою добычу, иногда они начинают грызться между собой, как бешеные собаки при дележке…
Голоса в соседней комнате становились все громче, и инспекторам уже пришлось кричать, чтобы слышать друг друга. Внезапно бригадир Пеко распахнул стеклянную дверь.
– Какие-то ребятишки хотят видеть комиссара Бланшона, – доложил он инспектору Синэ. – Я что-то ничего не понял в их деле. Дежурные пытались их вытурить. Но они не уходят, и их много. Пусть войдут, что ли?
Инспектор тяжело опустил ноги на пол и подмигнул коллеге.
– А что я тебе говорил? – усмехнулся он. – Вот такая наша служба! Опять чей-нибудь кот сожрал канарейку.