Лошадь, которая потеряла очки
Шрифт:
Собака, Ёжик и Мышь одобрили план. Конечно, так и сделаем. И Лошадь воспрянула духом. Всё пойдёт как по маслу. Сначала будем давать коровам сено, хлеб с солью и немножко водички, потом Собака будет выдаивать молоко, Мышь будет варить сыры, а Ёжик – коптить.
«А потом, – размышляла Лошадь, – я буду сыр продавать. А деньги будем делить поровну». И она покосилась на коров.
«Коровам тоже нужно отдавать их долю, – решила она. – Сейчас им как будто не на что тратить деньги, но, когда наступит лето, они – кто знает, – может быть, захотят поразвлечься.
Лошадь считала, что такие шляпки коровам очень к лицу.
11
На ночь сыры снесли в погреб. К изумлению Лошади, коровы доились и вечером, а когда на следующее утро пришлось снова их обихаживать, то это уже в самом деле становилось похоже на работу. Лошадь, пыхтя и обливаясь потом, возила на тачке воду и сено. Вдобавок она достала для них из кладовки две плитки шоколада.
«Пожалуй, коровья жизнь не такая уж сладкая», – думала она при этом.
И опять варили и коптили сыр. Мордочка Ёжика покраснела от жара костра, а Мышь улыбалась, как слабоумная.
«Подумать только, – повторяла она себе, – мне доверили такую важную работу – мне, самой маленькой! Да-да!»
Мышь по вечерам заносила всё в дневник – для памяти; она хотела в точности описать, кто и что говорил. И там она отводила себе (насколько это вообще возможно) ещё более важную роль.
А Вороны, напротив, было не видно и не слышно: вся её энергия уходила на латание гнезда. Она запихивала медвежью шерсть в щели, облицовывала стены древесными плитами, замазывала оконные рамы. Поутру она опять проснулась с инеем на клюве и не могла раскрыть его, пока не оттаяла возле костра.
– Теперь всё переменится, – убеждала себя Ворона, – долой мороз и холод! Озноб – в музей!
В углу она соорудила маленький камин, его ласковое тепло уже разливалось по комнате: в жестяной банке горел объеденный мышами огарок свечи. Ворона нашла целый мешочек таких огарков на чердаке.
«Да, это вам не какая-нибудь сорочья хибарка!» – довольная собой, думала она.
Тем временем Лошадь упаковывала сыры в ящик и распевала:
Я весёлая лошадка, Вместе с солнышком встаю, Пусть приходится несладко, Эх! – я всё равно пою!Но её песенка успеха у публики не имела.
«Подумаешь!» – мысленно фыркнула Лошадь. Вскоре все сыры были уже в ящике. Теперь – в путь.
«Вперёд, к магазину!» – подбодрила она себя и игогокнула. И взялась за ящик, чтобы вынести его на улицу…
Ящик стоял непоколебимо, как здание парламента, – он даже не шелохнулся. Лошадь утёрла пот со лба. Как же это сыры могут быть такими тяжёлыми? Она ухватилась за угол и крякнула. Ящик испугался, подвинулся на сантиметр-другой – и опять встал как вкопанный. У Лошади сил уже не было.
Она
Лошадь подумала ещё немножко. И сообразила, что даже не знает, в какой стороне этот самый магазин находится. Она выглянула наружу и посмотрела на расстеленную повсюду белизну. По такому снегу тащиться и без сыров тяжеленько, а если потащишься не в ту сторону? Там и останешься замерзать. Как же разузнать дорогу? Она вспомнила про Ворону.
«„Не тот снег, что метёт, а тот, что сверху идёт“: снег, когда он не падает сверху, а просто лежит на земле, никак не мешает Вороне летать, – размышляла Лошадь. – Позову её на помощь».
Она вышла на улицу и крикнула: «Ворона!» Ответа не было. Тогда Лошадь свистнула. Вороний клюв медленно высунулся из гнезда.
– Что ты мне свистишь, как собаке, – прохрипела вконец простуженная Ворона, – позвала бы по имени.
– Я ж звала, – оправдывалась Лошадь, – а ты не отвечала.
– Неужели? – удивилась Ворона. – У меня, видимо, ухудшился слух! – И она поковыряла в ушах. На землю упала пара сосулек. Лошадь удивилась: неужто бедняга спит так чутко, что приходится затыкать уши?
«Впрочем, это меня не касается, – решила Лошадь, – пусть делает что хочет. Лучше сразу и напрямик попрошу у Вороны совета. Как говорится: „Тот не много возьмёт, кто сам не даёт“».
– У меня небольшая проблема, – сказала Лошадь, – и мне нужна твоя помощь. Эти сыры, которые в магазин…
– Я их не буду носить! – пришла в ужас Ворона. – Ты, как-никак, больше меня! Тебе, что ли, не под силу? – И Ворона покрутила головой и постучала крылом по лбу. Что означал её жест, было совершенно ясно.
Лошадь обиделась, но сдержалась.
– Нет… или да – то есть да! Мне под силу! Я умею. Но где этот магазин?
– Нужно идти по этой дороге прямо, – весело заявила Ворона. – И какой-нибудь магазин непременно попадётся навстречу.
Лошадь подумала:
– И в какую же сторону мне идти?
Ворона презрительно рассмеялась:
– Дорога начинается здесь или здесь кончается – как тебе угодно! Есть только два варианта: отсюда – туда или оттуда – сюда. В какую сторону ты бы пошла?
Лошадь вконец разозлилась. Вопрос ведь касается общего дела! И в сердцах топнула копытом.
Мышь свалилась со своего кресла-качалки, поспешно бросилась в ванну и засунула голову в ведро.
«Землетрясение! – в ужасе думала она. – Это что, смерть пришла?» Она долго пролежала в ванне с ведром на голове, прежде чем отважилась выглянуть наружу. Но сердце у неё продолжало лихорадочно стучать, и пришлось выпить стаканчик успокоительного виноградного сока и полежать в кровати, пока не станет полегче. Виноградный сок помогает всегда, она это твёрдо знала. Сок был трёхлетней давности, и Мышь берегла его на чёрный день.