Лошадь, которая потеряла очки
Шрифт:
– Да не так чтобы уж очень издалека, – робко возразила Лошадь.
– Но ведь и не так уж близко? – допытывался Торговец.
– Да нет, – призналась Лошадь, чувствуя, что краснеет.
Они помолчали. Потом Торговец откашлялся и спросил:
– Вы того… По делам, видать?
– Ага! – опомнилась Лошадь. Ей очень захотелось сбежать из магазина, но взгляд Вороны пригвоздил её к месту. Надо было выстоять во что бы то ни стало.
– Ну-с, чего мы как бы изволим? – спросил Торговец. – Взвесим для начала кило эдак пять овса?
– Д-да… – промямлила, заикаясь, Лошадь, – то есть нет! Всё дело в сырах…
– Ах в сырах, – как бы для верности повторил Торговец. – У нас есть эмменталь и голландский, но… А сколько надо-то? Полкило?
– Больше! – заикалась Лошадь. – Хоть сколько угодно кило! Только…
Но тут Торговец выкатил здоровенную головку сыра. Лошадь заволновалась. Всё вышло так, как она и предчувствовала. Теперь сыр покупать придётся ей, а вовсе не Торговцу. И, собрав всю свою храбрость, она заорала что было силы:
– Нет, не то! Стой! Я не хочу покупать! Я хочу продать!
Карандаш выпал у Торговца из-за уха. Он обалдело уставился на Лошадь: всякого он на своём веку навидался, но чтобы Лошадь торговала?! Нет! Тут было что-то тёмное.
– У меня там сыр, – продолжала Лошадь, – в машине. На заднем сиденье, то есть нет – в ящике… Минуточку!
И она потопала на улицу, очень довольная, что хоть ненадолго избавится от общества Торговца.
Тот смотрел ей вслед, не соображая ничегошеньки. Ещё меньше он понял, когда Лошадь приволокла ящик и затем понемногу стала вносить сыры, пока ящик не наполнился доверху.
– Вот! – объясняла Лошадь. – Сыры! Первоклассные… Только что приготовленные. Красивые. Домашние. Дружелюбные. И мы их сделали сами, – прибавила она с гордостью.
Ворона подкаркнула. Она ведь тоже немножко участвовала в этом деле.
Торговец только сейчас заметил сидевшую на спине Лошади Ворону. Он разинул было рот, но тут же снова его закрыл. Одна ворона в такой ситуации уже ничего не меняет – сидит себе ворона и смотрит. Такие же точно бывают жерди в изгороди или, например, берёзы. Торговец утёр пот со лба и взглянул на сыры.
– Нет, – сказал он, когда наконец обрёл дар речи, – видите ли… мы, знаете ли, в деревне… мы желаем совсем другого сыра. Такой сыр, конечно, продаётся в городе, а городской сыр опять же здесь. Но… – И он задумался. Он вспомнил, что в городе, кроме суеты, было и кое-что другое. В городе были люди, покупатели, деньги! И его глаза загорелись, как два фонарика.
– Да-а-а… Конечно, по доброте сердечной я мог бы, скажем, заплатить за них пять марок.
– За штуку! – оживилась Лошадь. – Договорились. Круглая цифра.
– За всю кучу! – быстро сказал Торговец. – И то лишь потому, что у меня очень доброе сердце, – никак не иначе.
Лошадь до того огорчилась, что слёзы едва не брызнули у неё из глаз. С какой надеждой они отправились в дорогу, сколько времени и труда потратили на этот сыр – и вот пожалуйста!
Она вконец растерялась – не могла вымолвить ни бе ни ме. И выйти не могла. Так и стояла.
С улицы донеслось кошачье мурлыканье автомобильного мотора и жалобный визг тормозов. Затем дверь хлопнула, и в магазин ввалился маленький мужичок. На голове у него была огромная меховая шапка, из-под которой виднелся только рот. Мужичок кинулся к прилавку, пыхтя, как кузнечные мехи.
– Лимонаду! Или какой угодно минералки – так, понимаешь, пить охота!
Торговец поспешно наклонился и выудил из коробки бутылку, но она вывалилась у него из рук, когда мужичок прорычал:
– Домашние сыры! Целый большущий ящик! Какие красивые!
Он схватил сыр и стал есть. Лошадь в ужасе смотрела, с какой быстротой сыр исчезает у него во рту.
Мужичок проглотил последний кусочек и объяснил:
– Моя мама родом из Похьянмаа [1] . Моя дорогая матушка! Она делала такой сыр, когда я был маленьким. Второй такой замечательной матушки на всём свете нету – я искал. А этот сыр почти такой же вкусный. Я куплю весь ящичек и возьму с собой в город. Сколько стоит?
Торговец покосился на Лошадь; та силилась не отстать от событий, но мужичок опередил её.
1
Похьянмаа – область на западе Финляндии.
– Минуточку! – закричал он и стал чертить ногтем по обёрточной бумаге. – Плачу две марки за штуку! – И принялся считать сыры. – Погоди-ка, сорок штук по две марки – это восемьдесят марок. Ну ладно, пускай будет сотня – уж больно хорош сыр.
И прежде чем Торговец или Лошадь успели вымолвить хоть словечко, мужичок ухватился за ящик и вскинул его на плечо. Лошадь глазам своим не верила. Как это коротышка может быть эдаким силачом?
«Люди всё-таки странные, – размышляла Лошадь, – не понимаю я их».
В дверях мужичок обернулся:
– Послезавтра я опять буду проезжать мимо. И хочу заказать опять столько же сыру. Я куплю, даже и не думайте возражать. Благодарствуйте! А лошадь-то красивая какая! В магазине, оно конечно, лошадей редко увидишь. В бегах-то участвует? А сколько стоит? Только сейчас, пожалуй, я купить не успею. До свиданьица, и с наступающим вас Рождеством! Скоро опять встретимся! – И исчез.
Но на прилавке прямо перед Лошадью лежала сотенная купюра!
Ворона стремглав подлетела к прилавку, схватила деньги и вспорхнула обратно на лошадиную спину. Лошадь повернулась, чтобы уйти. В голове у неё гудело.