Лошадь, которая потеряла очки
Шрифт:
– Ну как мне доставить сыры в магазин? – продолжала настаивать Лошадь, злобно оскалившись на Ворону. – Они слишком тяжёлые! Тут всё-таки не только обо мне речь, но и о других! У тачки колесо почти отвалилось и, кроме того, одна оглобля пропала. Я видела – Собака взяла её, чтобы вырезывать свои фигурки. У нас и санок больше нет, – добавила Лошадь уже тише. – И если спросишь у меня – я уверена, что Собака их тоже разобрала на кусочки.
Ворона надолго призадумалась. В словах Лошади было зерно истины.
«Но только одно! – отметила про себя Ворона. – А ведь говорится: Одно
Прошло мучительно долгое время, Ворона окончательно было расстроилась, но наконец вспомнила:
– Я видела там, в сарае, автомобиль! Совсем исправный! Если мы найдём где-нибудь горючее, то… – Ворона вопросительно посмотрела на Лошадь. – А водить-то ты умеешь?
– Я однажды участвовала в скачках! – обиженно заявила Лошадь. – Правда, я перешла на галоп, и меня в самом конце исключили из соревнований, но всё-таки! Я это хорошо помню.
– Ездить на автомобиле – это совсем не то, что бегать, – заметила Ворона. – Но впрочем, можно попытаться. Я не поставлю на тебя ни пенни, но вполне вероятно, что ты и научишься. – Ворона прочистила горло. – Особенно если преподавателем буду я. Тогда, думаю, даже лошадь поймёт.
Лошадь грозно глянула на Ворону, но та даже и глазом не моргнула.
– Ладно! – сказала Лошадь. – Пошли в сарай! Но помни: я ничего не обещаю.
12
У двери в сарай Ворона приостановилась и пропустила Лошадь вперёд. Дверь выглядела какой-то несговорчивой, но, когда Лошадь толкнула её, отворилась без звука. Пахло отчуждённостью и заброшенностью; многолетняя пыль покрывала всё толстым слоем, и оттого слабый свет казался ещё серее. Прошло довольно много времени, пока глаза Лошади привыкли к сумраку.
Постепенно в этой серости начали вырисовываться предметы: ящики, железные трубы, канистры, колёса. А посреди них возвышался огромный металлический жук, молчаливый и одинокий. Глаза его были закрыты, на голове – одеяло. Он казался спящим.
Лошадь пристально вглядывалась в него.
«Автомобиль, – вспомнила она, – ничем другим этот жук быть не может».
Лошадь и раньше видела автомобили, но ни разу не разглядывала подолгу – уж слишком они были шумные. И, по правде говоря, Лошадь настолько их боялась, что никогда не подходила близко. Этот, к счастью, не просыпался.
– Он же, – сказала Лошадь слабым голосом, – он же выглядит… таким… как бы сказать… серым.
– Он просто немножко запылился, – нетерпеливо перебила Ворона. – Это совершенно всамделишный автомобиль. Старая добрая железная лошадка, не какой-то там овсяный двигатель – как некоторые мои знакомые.
Лошадь даже не поняла, кого именно Ворона имела в виду. Она в замешательстве подошла к автомобилю и заглянула в окошко. Внутри был руль, похожий на те, которые бывают на некоторых санках, а за ним виднелись всякие рычаги.
«Нет, – подумала Лошадь, – такое я всё-таки
Но тут вспомнила про сыры. И ещё вспомнила, что всего лишь пару дней назад всем было ужасно скучно, и не было никакого интересного занятия, и как все остальные собрались уйти и оставить её одну. Потом появились коровы. И жизнь пошла – лучше не придумаешь, у каждого работы стало хоть отбавляй. И ещё она подумала, что если теперь сыры оставить в ящиках и всё время делать ещё и ещё, то в конце концов ящики заполнят весь зал. И тогда либо им, либо сырам придётся переезжать куда-нибудь.
Лошадь вздохнула. Ничего не поделаешь – надо попытаться. Она открыла дверцу автомобиля и втиснулась на переднее сиденье. Ноги и голова еле-еле умещались в кабину одновременно. У Лошади сразу же заломило спину, и она с усилием выпрямилась. Раздался страшный треск: крыша кабины, отскочив, полетела на пол. Лошади тут же стало легче – теперь она могла сидеть прямо.
Ворона рассердилась было, но, увидев гордо восседающую за рулём довольную Лошадь, сменила гнев на милость. Порывшись в бардачке, она отыскала руководство по вождению автомобиля и в торжественной тишине приступила к чтению. А дочитав до конца, решила, что вполне готова обучать Лошадь.
В углу нашлась канистра с какой-то приторно пахнущей жидкостью; недолго думая, её вылили в бензобак. По команде Вороны Лошадь поворачивала ключ зажигания и нажимала на стартёр, но тщетно. В ответ на все их старания – молчание. Автомобиль не соглашался издать ни звука.
Мышь пришла поглядеть на их затею. Когда-то в детстве она жила в старом автобусе.
Поэтому она забралась под капот и первым делом проверила аккумулятор. Из пупков аккумулятора свисали оборванные провода, и Мышь их быстренько подсоединила.
«Ничего удивительного, что мотор не завёлся», – подумала она, выбираясь наружу. И уселась на порядочном расстоянии от машины – поглядеть, что будет.
– Милая машинка, славная машинка, красивая машинка, – умоляла Лошадь. – Это Лошадь с тобой говорит! Заведись – будь другом! Ты нам здорово поможешь.
Она снова повернула ключ. На щитке загорелся тусклый свет, и, когда Лошадь в растерянности нечаянно нажала на педаль, автомобиль издал хриплое рычание и бросился вперёд, будто хотел схватить кого-то. Дребезжа фарами, он уткнулся в стену сарая, и мотор заглох.
Побледневшая Лошадь, крепко сжимая руль, молча сидела в кабине. Молчала и Ворона. Одна Мышь громко пищала, потому что чуть было не угодила под колёса. Хуже всего было то, что Лошадь даже не слышала, что говорит Мышь. Она просто сидела и ждала, чтобы кто-нибудь другой начал действовать.
Ворона откашлялась и сказала:
– Хм! Сцепление! Правильно пользоваться… И газ. И когда меняешь передачу – отпускать потихоньку!
Но Лошадь сидела неподвижно. На её щёки понемногу возвращался румянец, но в выражении глаз было что-то такое, что Ворона даже не решалась взглянуть. Потом принялась её уговаривать, словно ребёнка, но прошло довольно много времени, пока Лошадь наконец вернулась в этот мир.