Лоскутное одеяло
Шрифт:
26 декабря. 22-го открывали доску Аркадию Райкину на доме, где он жил и где я много раз бывал. А Рома умерла на днях.
По ТВ концерт памяти фон Караяна. Все крупнейшие дирижеры. Никого во фраке, все в своем, и музыканты тоже.
Уволился со студии. Все-таки сорок лет на одном месте! Но ни сожаления, ни радости сие событие в моей душе не вызвало. Видимо, там я исчерпал себя. Пора менять стойло, да поздно.
Кошмарное голосование на 2-м Съезде народных депутатов за осуждение нашего сговора с Гитлером. Только на третий раз осудили, показав на весь мир, что у нас все еще полно сталинистов.
Ужас
1990
[10 января. Новый год встречали дома, втроем. Под Новый год заболел у Элика Чонкин, ездили с дачи в ветбольницу, замучились. Но собаку спасли.]
26 февраля. Мара Шамкорян, народная артистка Азербайджанской ССР, любимица бакинской публики, комедийная актриса. Недавно отпраздновала юбилей, сидела в белом платье на сцене, уставленной цветами.
А через месяц бежала из Баку от этой самой азербайджанской публики, спасаясь от резни. Бежала в халате и тапочках, в сумке было немного денег и небольшие драгоценности, которые у нее отобрали азербайджанцы, прежде чем пустили на паром, отплывавший в Красноводск. В таком виде она добралась до Москвы, где ее приютили знакомые. В Баку осталась квартира и все сбережения, все пошло прахом. Об этом рассказал нам Виталий Вульф, я до этого не слышал о ней. Он сказал, что надо бы ей собрать одежду, ей не в чем выйти на улицу. Но никто этим не занялся, тогда мы взяли мамино нейлоновое зимнее пальто, меховую чалму Л.Ю., кофты, два зимних платья, шерстяные платки, перчатки, сумку и теплые сапоги. Все набили в большой саквояж, я вызвал такси и повез. Она оказалась среднего роста, в меру полновата, но все пришлось впору, даже сапоги подошли. Долго с ней разговаривали, она рассказала ужасные вещи. Теперь она ждет места в Дом ветеранов сцены, Ульянов обещал.
Сегодня звонила, благодарила, сказала, что вышла на улицу и ездила в СТД, благо было в чем. Как это страшно под конец жизни остаться у разбитого корыта, которое разбили изверги...
P.S. 1998. Мара вскоре попала в Дом ветеранов сцены, где провела свои последние годы. Иногда звонила оттуда, поздравляла с праздниками, хотя надо бы было наоборот. Но звонить к ней было сложно, и я иногда посылал открытки. В сущности, я видел ее раз в жизни! Один раз она сказала по телефону, что в доме плохо топят и ночью она, слава Богу, укрывается поверх тонкого одеяла пальто, которое я ей привез. Я воспользовался оказией и послал ей плед. Жалко стариков.
Незадолго до смерти она позвонила и сказала, что хочет завещать меховую чалму Лили Брик музею Маяковского. Я просил ее этого не делать, так как музею это совершенно не нужно и они тут же выкинут ее. Она была обескуражена. Умерла Мара в 1997 году.
[3 марта. Хотя и на пенсии, но работы!
Комментарий к "Переписке сестер".
Сдал статью о Л.Ю. для нового журнала "Он и она".
Вышла в "Слове" № 1 первая часть моей публикации "Воспоминаний" Триоле, окончание будет в № 3.
Сделал комментарий и отредактировал Бурлюка для того же "Слова" и отдал им (по их просьбе) кусок воспоминаний Вас. Абг.
Приходили Родченки (в конце февраля) и американские галеристы, которые обнаружили у себя на выставке "Родченко" в Нью-Йорке...
Инна ходила на демократическую демонстрацию.
Звонил из Парижа Франсуа-Мари в волнении от наших дел и не нужно ли прислать еды?
Звонила Нина из Манчестера, тоже волновалась.]
20 апреля. Саша Тарту - дизайнер выставок Ива Сен-Лорана. Он нас пригласил в "Савой", который только что шикарно отреставрировали. Зеркальный потолок в золотых завитушках, живые цветы, изысканная еда (продукты из Хельсинки). Но мы не могли ничего толком заказать, еда не лезла в горло - мы шли сюда по грязной улице, которая давно не убирается, в переходах полно нищих, возле "Детского мира" стоят изможденные, нуждающиеся люди, которые торгуют водкой, папиросами. А тут...
Саша рассказал про Ива Сен-Лорана:
– Недавно он ночью упал, ушибся, но все же заснул. Утром служанка обнаружила перелом руки и вызвала "неотложку". Так как было воскресенье, его отвезли в рядовую больницу и положили в общую палату. Ему сделали анализ крови и сказали, что если он не перестанет пить, то дело будет плохо. С ним там обходились ласково, но нелицеприятно. Все окружающие принимали в нем участие. И ему понравилась больница и соседи по палате. "Там с меня не взяли денег", сказал он, не зная, что у него есть страховка.
Выйдя, он взялся за ум, стал воздержаннее, похудел, и живот спал, он стал прекрасно себя чувствовать. Он сейчас в отличной форме, сделал новую коллекцию - самую лучшую в сезоне.
– Правду ли говорят о его депрессиях?
– Увы, все слухи о его болезни верны. Алкоголь и наркотики - постоянные спутники его депрессий, которыми заканчивается каждая его коллекция. У него есть врач-психоаналитик, и его иногда помещают в специальную клинику. Подлечивают перед дефиле. Он постоянно жалуется, что коллекция не получается, что он иссяк. Но каждый раз после показа люди выходят пораженные.
– Какие у него увлечения?
– Работа. Еще собака. И любимая книга "Мадам Бовари", которую он читает перед сном еженощно. Он имеет в своем собрании первое издание романа с дарственной надписью Флобера Виктору Гюго.
3 мая. Звонил Сереже в Ереван, где он лежит в госпитале. Говорил убитым голосом... Только "Вася" и "ох".
21 апреля вечером после приема в посольстве заехала Алла Демидова с Антуаном Витезом. Нарядные, веселые. Он должен ставить с нею "Вишневый сад" в "Комеди Франсез". Она уже взяла у нас томик пьес Чехова в переводе Триоле.
Мы его знаем лет пятнадцать и попросили Аллу приехать с ним, чтобы уточнить кое-какие вопросы по комментариям для "Переписки сестер". Он много помог - что, где, когда: ведь одно время он был литературным секретарем Арагона. Потом взял томик его стихов и показал, как Арагон читал стихи. Долго сидели, вспоминали. Утром Алла позвонила с комплиментами от Витеза - как, мол, мы бережем дух, память о двух этих домах.
А вчера - звонок из Парижа. Антуан Витез умер в одночасье на репетиции...