Лотерея блатных
Шрифт:
– Понял!
Я кладу трубку. Мойщик раковин выглядит совершенно одуревшим.
Я меряю его взглядом.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Заглохни, шестерка!
– Но, месье!
– Закрой хлебало, сказал. Будешь возникать, я сломаю твою щетку, а поскольку только она и поддерживает тебя в вертикальном положении, ты шлепнешься на пол, как коровье дерьмо!
Бросаю взгляд на часы. Они мне говорят: полдень. Самое время поехать повидать Турка.
Глава 8
«Бар
Когда я захожу в данное питейной заведение, народишко пьет у стойки свой аперитив, обсуждая будущие налоги. Налоги – это то, что больше всего занимает людей в нашей стране в наше время.
По утрам, пожимая пятерню приятеля, каждый спрашивает, что нового в этой области придумал министр финансов. Он, как вы помните, малый изобретательный!
Его конек – налоги! Чем больше он выдумывает, тем сильнее худеет чулок со сбережениями француза.
Осматриваю выпивох, но Турка не видать. Меня охватывает тревога. А вдруг этот достойный господин сделал ноги? Может, он подхватил коклюш и врач порекомендовал ему сменить климат?
Покупаю первый на сегодня выпуск «Франс суар», но о деле там пока ничего нет. Чтобы убить время, читаю "газетку, потягивая скотч.
Проходит четверть часа. Клиенты отваливают домой есть антрекот.
Скоро остаются только две молоденькие продавщицы, которые жуют сандвичи в глубине зала. Я ощущаю, как по ногам у меня начинают бегать мурашки. Только бы эта падла Турок не прослышал о моем приходе...
Мои тикалки показывают час десять... Заказываю второй скотч, и тут являются звезды Службы, то бишь Пинюш и Берю... Два добрых черта!
Как мы и договаривались, они делают вид, что не знают меня, садятся на два столика дальше, заказывают беленького с сиропом и просят принести им доску для «421».
Через минуту кабачок превращается в заповедник азартных игр. Прямо Монте-Карло какое-то! Они начинают орать друг на друга, как два грибника, одновременно увидевших огромный белый. Пинюш уверяет, что Берюрье смухлевал, а тот, отвергая это обвинение, требует дисквалифицировать своего противника, потому что он сделал лишний ход.
Бармен, увлеченный спором, подходит с намерением призвать стороны к примирению. В этот момент входит человек, увидеть которого я уже и не надеялся, – Джо Падовани, он же Турок. Ошибиться нельзя, я узнаю его приветливую физию. Когда смотришь на нее, то не сомневаешься, что человек произошел от обезьяны. Кроме того, понимаешь, что некоторые так и остановились на полпути.
Он маленький, но жутко широкий. Огромные мускулы натягивают костюмчик цвета бордо, который ему сумел пошить его портной. Его голова имеет
Он подходит к стойке, заказывает большой стакан красного и выпивает его со сверхзвуковой скоростью.
Я принимаю решение. Подойдя к нему, я кричу:
– Да это ж старина Падовани! Как дела, Турок? Он резко оборачивается и меряет меня холодным взглядом.
– Я вас не знаю! – заявляет он.
Он уверен в себе. У этого малого безупречная память, и если он решил кого-то не узнавать, то упорствовать бесполезно.
– Ничего страшного, – отвечаю. – Сейчас познакомимся.
Я достаю стальные браслеты и пытаюсь надеть их на него. Обычно эту операцию я провожу за четыре секунды, но сегодня меня ждет кровавое поражение. Турок отступает на шаг и выбрасывает ногу мне в низ живота. Этот тип все делает основательно. Я чувствую жуткую боль в ушибленном месте и падаю на колени.
Мои игроки в «421» делают прыжок к Падовани. Пинюш поспевает первым, как раз вовремя, чтобы попробовать хук в челюсть, от которого отлетает в другой конец бара, к даме, продающей сигареты... Настает черед Берю. Он отвешивает удар в пузо Турка. Но – увы! – это производит такой же эффект, как удар дамским веером. Берю останавливается, оглушенный собственным ударом. Турок, который, можете мне поверить, полностью заслужил репутацию силача, отвечает ему ударом в нос, и Толстяк начинает обливаться кровью, как недорезанная свинья.
Не теряя времени, Падовани отвешивает ему апперкот по зубам, и рот Берю становится похожим на кусок сырого мяса. Красивое родео. Стоит жуткий шум. Девочки в глубине зала издают пронзительные крики. Кабатчик совсем белый; из осторожности он убегает за стойку, чтобы между ним и разрушителем было препятствие.
Продавщица вопит: «Перестаньте, господа!» – но полицию не зовет, потому что знает клиента и догадывается, что, если подложит ему свинью, возмездие не заставит себя ждать.
Я выхватываю свою пушку.
Думаете, «П-38» производит на Турка впечатление? Хренушки! Он бросается на меня и ударом по запястью вышибает шпалер из моей руки. Этот гад уделывает нас, как щенков, что мне совершенно не нравится. Берю, а он самый упрямый, вновь вступает в драку. Ему удается садануть гориллу в брюхо, но Падовани очень легко переносит удар.
Он хватает Берю за ухо, дергает, и кончик мочки отрывается... Берю воет, словно волк на луну. Поскольку я подхожу ближе, то получаю право на новый удар ногой. И нет никакого способа скрутить этого сукина сына! Надо было вызвать взвод спецназа и запросить помощи армии. Это не человек, а взбесившийся бульдозер... Он бьет, набрасывается, разделывается с любым. Одной клешней он прикладывает Толстяка башкой об стойку, а другой лупит меня по правой руке.