Лотос пришлого бога

Грай Татьяна

– Да... я знаю...
– пробормотал Эрик Бах. Чуть помолчав, он вдруг пожаловался: - Я все время вижу ноги.

– Какие ноги?
– непонимающе уставился на него чревовещатель.

– Разные, - пояснил Эрик.
– Вообще ноги. Просто не знаю, что с ними делать.

– Смотри вверх, - ляпнул Кхон, не слишком думая о том, что говорит.

Но маэстро Бах отнесся к его совету вполне серьезно.

– Вверх?
– трагическим шепотом произнес он, а потом поднял голову, и его слишком светлые голубые глаза обратились к небесам. Чревовещатель посмотрел на него и сочувственно

покачал головой. Похоже, у маэстро окончательно поехала крыша. Ну, ничего не поделаешь. С творческими людьми такое случается, и нередко.

Лорик пошел дальше, волоча за собой тележку. До замка Хоулдинг было еще далеко, но Кхон не спешил. Бенгальский фикус никуда не денется, где рос, там и будет расти, а зрителей сейчас все равно будет слишком мало. Все пойдут любоваться на карнавальные маски.

Самого Кхона ни карнавальные маски, ни шествие ничуть не интересовали.

Вообще-то, наверное, некоторые из масок могли бы подсказать ему идею какой-то новой куклы, но ведь чревовещатель все равно не изготовлял своих маленьких актеров сам. А лезть с собственными идеями к художникам и скульпторам, которые уже много лет мастерили для него кукол, - дело неблагодарное. Там и без него идей хоть отбавляй.

А потом Кхон снова увидел синеглазого Карлика.

Но тот лишь мелькнул в толпе и сразу исчез. Лорик даже не успел испугаться по-настоящему. И тем не менее его мысли вернулись к мелкому злому народцу, известному своей злопамятностью. Зачем им понадобился обычный странствующий артист? Чем он мог им насолить?

Чревовещатель дошагал до замка, так и не придумав чего-нибудь хотя бы отдаленно похожего на объяснение.

Но из-за Карлика он почувствовал себя настолько уставшим, что ему снова захотелось забиться в темный угол, прижать к себе Дорис и умчаться в далекие светлые миры, где так чисто и спокойно... ну, хотя бы ненадолго. На два-три часа...

Однако сейчас он не мог позволить себе это невинное удовольствие.

Нужно было сначала заработать хоть немножко денег. А лучше много. А уж потом...

Рыцарь, стоявший возле подъемного моста, стукнул о землю алебардой, приветствуя Лорика.

– Здравствуй, добрый сэр!
– прогудело из-под забрала.
– Чем ты порадуешь нас в эти дни?

– А, Кирилл, - улыбнулся Кхон.
– Привет, привет. Да я еще и сам не знаю. Может быть, что-нибудь на тему Великого Змея... у меня отличная новая кукла... а может быть, лучше взять миф о Трехглазых? Ну, там видно будет.

– Надеюсь, наши добрые гости не поскупятся и хорошо заплатят тебе за представление, - сказал рыцарь.

– Я тоже надеюсь, - кивнул Лорик и потащил тележку через мост к воротам замка.

То и дело отвечая на приветствия закованных в латы смотрителей, обрадованных его появлением, Кхон дошел до внутреннего двора замка и поставил тележку возле одного из тонких боковых стволов баньяна. Сев на землю рядом с тележкой, чревовещатель начал настраиваться на представление...

Он совершенно перестал замечать окружающее. А потому не видел ни Мрачного Карлика, выглянувшего из окна замка, ни своей старой подружки Читы, притаившейся неподалеку, ни остроглазого высокого незнакомца,

с интересом наблюдавшего за чревовещателем.

...Представление удалось на славу, и Лорик, довольный собой и заметно поправивший свое материальное положение, укладывал в мешок кукол, когда вдруг услышал за спиной:

– До чего же у тебя куклы хороши!

– Я и сам неплох, - весело ответил Кхон и обернулся.

Длинный тощий человек с интересом приглядывался к куклам чревовещателя.

– Понравилась моя сказочка?
– спросил Кхон.

– Очень, - кивнул остроглазый верзила.
– Тебя зовут Кхон, я уже знаю. А я - Дан.

– Рад познакомиться. Вообще-то обычно зрители сразу разбегаются после представления, редко кого интересует техника дела... а ты что-то хотел узнать?

– В общем... да. Меня, собственно, интересуют куклы. Они не просто хороши, в них видна индивидуальность. Ты их сам делаешь?

– Нет, что ты!
– рассмеялся артист.
– Мне их дарят.

– Дарят?
– вопросительно поднял брови Дан.

– Ага.

– И кто же может позволить себе такое дорогое удовольствие? Куколки-то, надо полагать, не дешево стоят? Можно посмотреть?..

– Эти куклы вообще бесценны, - серьезно сказал Кхон Лорик, снова доставая из мешка сыгравшего на сегодня свою роль Великого Змея.
– Вот эту, например, делал великий Нарси.

– Ого!
– высказался Дан.
– Ну-ка, ну-ка...

Кхон обратил внимание на то, что руки Дана как-то по-особому коснулись куклы... словно Дан держал живое существо и боялся причинить ему боль... словно он, как это делают традиционные лекари, искал некую точку, где затаился источник страдания... Но ведь кукла была всего лишь куклой, и ничем больше!

Рассмотрев Змея самым дотошным образом, любопытствующий зритель вернул его Кхону.

– Да, качественная работа, - признал он.
– И талантливая. А что, у тебя все куклы авторские?

– Все!
– с гордостью подтвердил Кхон.
– Раньше я, конечно, просто покупал их в театральной мастерской. Но теперь у меня не осталось ни одной стандартной куклы. Все мои друзья сделаны здесь, на Минаре, скульпторами и художниками.

– Надо же!
– удивился Дан.
– Здорово тебе повезло!

– Ну, да, наверное, можно и так сказать, - согласился Лорик, укладывая мешки на старую тележку.
– Как-то уж так сложилось...

4.

Кхон Лорик вспомнил тот давно ушедший в прошлое серый, непогожий день, когда на его представление случайно забрел один из скульпторов, прибывших на Минар для того, чтобы оставить в истории Заповедника свой след. Это был Эдуард Колчинский, чье имя молодые художники произносили с трепетом и восторгом. Его работы украшали города во многих созвездиях. Маэстро Эдуард был тогда уже стар, ему перевалило за двести, но бодрости духа скульптора завидовали даже совсем юные. Почему маэстро решил поставить работу в Заповеднике, никто не мог понять. Ведь ему давным-давно уже не нужно было самоутверждаться. Величие его таланта никем и никогда не подвергалось сомнению. Но разве можно понять ход мысли такого огромного Мастера? Он так захотел - вот и все.