Лотосовый Терем

Пин Тэн

Дом себе Цзяо Лицяо выстроила просторный: в юго-восточном углу был устроен бассейн с горячим источником, а в юго-западном стояло множество книжных шкафов, заполненных литературными трудами, лежал инкрустированный яшмой цинь, начисто вытертый, будто на нём в самом деле каждый день играла покорная и мягкая дева. Стол из сандалового дерева, кресла из палисандра, четыре драгоценности рабочего кабинета, цинь, вэйци, каллиграфия, живопись — они словно оказались в опочивальне одарённой девушки из семьи ханьлиньского академика.

Ди Фэйшэна не интересовали

покои Цзяо Лицяо, он лишь равнодушно наблюдал, как с его тела потихоньку сходит запёкшаяся кровь.

Отмывшись целиком, Ли Ляньхуа мокрым вылез из воды и направился к шкафам с книгами.

Ди Фэйшэн прикрыл глаза и незаметно направил течение внутренней силы — пусть он и пострадал от сильного отравления и тяжёлых повреждений в лопатках, но силы у него были. Ли Ляньхуа разблокировал его акупунктурные точки, и внутренняя сила, запертая долгие месяцы, начала капля по капле собираться. Вот только его техника «Осенний ветер в тополях», стремительная и яростная, совсем не подходила для лечения, яд проник слишком глубоко — если принудительно зачерпнуть истинную ци, внутренние органы разорвёт. Цзяо Лицяо знала его слишком хорошо, понимала, что он не сможет исцелиться сам, потому и спокойно оставляла подвешенным в комнате.

Ли Ляньхуа повытаскивал из шкафа множество книг и увлечённо читал, чуть не лёжа на столе. Даже не глядя на него, Ди Фэйшэн знал о каждом его движении, вода в источнике бурлила, от тепла его разморило, и он вдруг погрузился в воспоминания.

Вспомнил Ли Сянъи.

Он смутно припоминал, что однажды в Янчжоу, в заведении «Луна в рукаве» этот человек играл в сянци с лучшей из цветков, и за каждый проигрыш следовало сочинить строку стихотворения. В итоге, проиграв тридцать шесть раз подряд, Ли Сянъи румянами вместо туши написал на стене тридцать шесть строк «Песни о мирских скорбях и брачных узах».

— Ах… — зевнул человек за спиной и сонно улёгся на стол. — Ты голоден?

Ди Фэйшэн не ответил.

— Ты ещё берёшь в руки меч? — спустя долгое время бесстрастно спросил он.

— Ты что, не знаешь, что, когда спрашивают «ты голоден?», отвечать нужно «да, давай поедим»… — невнятно отозвался Ли Ляньхуа, слез с кресла, вытащил из прихваченной с кухни корзины пару тарелочек с холодными закусками, затем достал пару кувшинов молодого вина и улыбнулся. — Так ты голоден?

Конечно, Ди Фэйшэну хотелось есть.

Он с шумным плеском вылез из воды и уселся рядом с Ли Ляньхуа на скрещенные ноги, забрызгав всё вокруг.

Тот засуетился, спасая блюда с закусками.

— Ну что ты за варвар невоспитанный… — пробормотал он.

Усевшись, Ди Фэйшэн взял кувшин вина и сделал глоток. Ли Ляньхуа умудрился прихватить ещё и два комплекта палочек, так что он подцепил с блюда кусок курицы и принялся есть.

— Эй, Цзяо Лицяо ведь всегда преклонялась перед тобой, почему же сотворила с тобой такое? — Ли Ляньхуа неторопливо щипал куриную ножку и маленькими глоточками цедил вино. — Эти наросты по всему телу выглядят, конечно, жутко.

Вот только и так достаточно одного лишь твоего имени, чтобы напугать людей, к тому же, не станешь же ты для этого раздеваться. Так для чего они?

Ди Фэйшэн хмыкнул, и Ли Ляньхуа уж думал, что он онемел, как тот всё же заговорил.

— Она хочет свергнуть императора.

— Да знаю я, — невнятно промычал Ли Ляньхуа, обгрызая куриную ножку. — Она хочет сесть на трон, а тебя сделать императрицей…

Ди Фэйшэн замер и криво усмехнулся.

— Она сказала, что захватить Поднебесную ей раз плюнуть, что хочет посадить меня на трон.

Ли Ляньхуа разочарованно охнул.

— Так она хотела не тебя сделать императрицей, а выйти за тебя замуж и самой стать императрицей.

— Обрести власть над двором и народом, занять императорский трон — если даже у меня возникнут такие намерения, я добьюсь этого сам, к чему прибегать к посредничеству какой-то женщины? — холодно произнёс Ди Фэйшэн.

— Да, верно, поэтому она просто так сотворила с тобой эту жуть?

— Она хотела каждый день есть мою плоть, — улыбнулся Ди Фэйшэн.

— Она хотела каждый день есть твою плоть, чтобы дать выход своей ненависти, — вдруг понял Ли Ляньхуа, — но боялась, что не хватит, и после пары-тройки раз ты умрёшь, поэтому отравила тебя каким-то ядом, от которого на теле появляются наросты, и каждый день срезает их.

Ди Фэйшэн пил вино, молчаливо соглашаясь.

— Глава Цзяо и правда необычно мыслит. — Ли Ляньхуа съел несколько куриных ножек и покосился на собеседника. — От подобной отравы обязательно должно быть противоядие, она любит тебя до безумия, и ни за что не сделала бы с тобой что-то необратимое. К тому же, наросты ужасно уродливые, и ей стало бы неприятно слишком долго на них смотреть.

Ди Фэйшэн бесстрастно пил, не принимая его всерьёз.

Им не о чем было говорить друг с другом.

Четырнадцать лет назад они и представить не могли, что однажды будут сидеть рядом и пить вино.

Четырнадцать лет назад один и представить не мог, что однажды отречётся от меча.

Четырнадцать лет назад другой и представить не мог, что однажды всё его тело будут покрывать наросты.

За окном плыли облака и туманы, поднимались и опускались могучие вершины гор, покрытых сочной зеленью, но пустынных и унылых. Сидя друг напротив друга, они пили вино, постепенно стемнело, луна прокатилась над тысячью гор, озарила снежный покров в окне.

— Теперь…

— Тогда…

Оба вдруг заговорили одновременно и тут же замолчали. Выражение лица Ди Фэйшэна как будто самую малость смягчилось, он даже улыбнулся.

— Что теперь?

— Теперь, после сегодняшнего, что собираешься делать? — спросил Ли Ляньхуа.

Ди Фэйшэн снова выпил и улыбнулся.

— Убить тебя.

Горько усмехнувшись, Ли Ляньхуа невольно тоже сделал глоток.

— А что тогда?

— Тогда… — Ди Фэйшэн помолчал. — Луна светила не так ярко, как сегодня.