Лоуни
Шрифт:
— Никому ни слова, мальчики, — сказал отец Уилфрид мне и Полу, когда мы надевали куртки. Пол слегка порозовел от возбуждения после всего происшедшего. — Эти уроки только для вас и ни для кого другого.
— Да, отец Уилфрид, — монотонно пропели мы в унисон.
— Хорошо, — сказал он, — а теперь на колени.
Мы встали на колени перед священником на каменных плитах ризницы, и он по очереди возложил холодную руку нам на головы и прочитал, один из своих излюбленных отрывков из Притч:
— Надейся на Господа всем сердцем твоим и не
— Аминь, — сказали мы, и отец Уилфрид улыбнулся и ушел в кабинет, закрыв за собой дверь.
Мы были для него чем-то вроде той старой велосипедной покрышки, которую он, бывало, катил перед собой по улицам Уайтчепела, когда был мальчишкой, похлопывая по ней время от времени, чтобы выровнять траекторию и не дать ей скатиться в грязь, что, похоже, бедный Генри частенько делал.
Мы нашли Генри в часовне Божьей Матери. Он стоял на коленях перед обрядом Девы Марии, глядя в ее глаза невинной лани, что-то шептал и плакал. Распухшие руки его дрожали, когда мальчишка изо всех сил старался сложить их вместе. Пол засмеялся, застегнул куртку и вышел на улицу.
Глава 15
Хотя «Якорь» строили как крепость с расчетом на ураганы, а Мать по лондонской привычке проверяла каждую дверь и каждое окно, прежде чем ложиться спать, я в эту ночь положил винтовку рядом с собой.
Я не мог не думать о том, что мы видели в лесу. Очевидно, что Монро намеренно приманили туда запахом мяса. Предполагалось, что мы найдем болтающуюся на дубе фигуру. Нас хотели запугать, чтобы мы уехали. И если мы этого не сделали, тогда что?
Я вспоминал поджаренное на костре животное; мухи взлетали и садились ему на голову.
Каждый стук и скрип в доме выводил меня из полусонного состояния, и я чувствовал, что крепко вцепился в винтовку. Что именно я буду делать, если кто-то ворвется в дом? При виде винтовки большинство людей обычно разворачиваются и убегают прочь, но Паркинсон и Коллиер привычны к оружию и сразу же поймут, что винтовка не заряжена.
* * *
Примерно около одиннадцати я услышал, как кто-то стучит в дверь комнаты отца Бернарда. Это был мистер Белдербосс. Я вышел на лестницу и подождал, пока он войдет, после чего стал спускаться — по одной ступеньке за раз, держась ближе к краю лестницы, там, где ступеньки меньше скрипели. Оказавшись внизу, я занял свое место в темном шкафу под лестницей.
Послышался звон стаканов, и отец Бернард произнес:
— Хотите выпить, Рег?
— Вы думаете, стоит, преподобный отец? — засомневался мистер Белдербосс. — Эстер права, сейчас пост.
— Я не сомневаюсь, что Господь простит нам один маленький стаканчик, Рег. После всего того, что сегодня произошло.
— Ну что ж, тогда выпью, преподобный отец, спасибо. Только не говорите
Отец Бернард засмеялся:
— Ну как, все успокоились?
— О да, — снисходительно сказал мистер Белдербосс. — Они, бывает, из мухи такого слона делают! Я же говорю, деревенская ребятня тут дурака валяет.
— Да, наверное, — отозвался отец Бернард.
Мужчины чокнулись, затем наступила тишина: по всей видимости, мужчины поставили на место то, что пили.
— Преподобный отец, — заговорил мистер Белдербосс.
— Да?
— Я бы хотел, чтобы вы выслушали исповедь.
— Конечно, Рег, если вы уверены, что хотите этого.
— Я уверен, преподобный отец.
— Допейте сначала, а потом поговорим.
— Ладно.
Сдвинувшись немного назад, я обнаружил ящик, который мог выдержать мой вес. Пониже, между деревянными досками, была щель, через которую я мог видеть узкий сегмент комнаты. Мистер Белдербосс сидел на стуле напротив неопрятной занавески, обернутой вокруг раковины.
Он перекрестился и прочитал молитву о прощении.
— Что вас тревожит? — задал вопрос отец Бернард.
— Речь идет об Уилфриде, — сказал мистер Белдербосс.
— A-а… послушайте, Рег, я прошу прощения, если вам кажется, что я вчера влез не в свои дела.
— О нет, нет, преподобный отец, я не поэтому пришел поговорить с вами. Я не в обиде на вас…
Мистер Белдербосс колебался, почесывая затылок.
— Преподобный отец, Мэри не знает, но некоторое время назад меня ночью с кладбища доставила домой полиция, — наконец произнес он.
— Почему? Что произошло? — обеспокоенно спросил отец Бернард.
— Да, собственно, ничего не произошло… — Мистер Белдербосс покачал головой. — По-моему, полицейские сначала хотели забрать меня, но у меня такое впечатление, что они подумали, будто я малость чокнутый, раз болтаюсь посреди ночи, ну я и не мешал им так думать, так что они отвезли меня домой.
— Во сколько это было?
— Ох, не знаю. После полуночи. В час-два, наверное. Я не помню.
— А что заставило вас пойти к Уилфриду в такой поздний час?
— Я просто хотел убедиться, что никто не украл цветы. Они были довольно дорогие, видите ли, но дело на самом деле не в деньгах. Я попросту не мог заснуть, переживая, что он лежит там совсем один и думает, что никому нет до него дела.
— Уилфрид теперь с Господом. Он знает, как вам его недостает. Я не думаю, что, для того чтобы убедить его в этом, вам нужны цветы.
— Но кто-то взял их.
— A-а… И что же вы сделали?
— Вот в этом суть, преподобный отец. Я бродил по кладбищу, надеясь увидеть, не положил ли кто-то их на другую могилу. Люди делают такие вещи, верно? Например, если забыли принести с собой или не могут себе позволить купить букет. А потом я увидел эту женщину. Она сидела в маленькой будке, там есть такие, вы знаете, преподобный отец?