Лоуни
Шрифт:
— Покажите мне, где это, Дэвид, — повторил отец Бернард.
Но Дэвид покачал головой:
— Мне не хочется туда идти.
— Хорошо, — отец Бернард ободряюще ему улыбнулся, — идите домой и проверьте, все ли все в порядке с Джоан.
— Вызвать полицию? — спросил Дэвид.
— Вы не сможете это сделать: здесь нет телефона, — сообщил Родитель.
Чувствовалось, что Дэвид крайне подавлен.
— Послушайте, — отец Бернард похлопал Дэвида по плечу, — я посмотрю, что там такое, и, если понадобится вызвать полицию, съезжу в Литл-Хэгби, договорились? Там в
Дэвид кивнул, взял предложенный отцом Бернардом фонарь и пошел через поле обратно в «Якорь».
Священник некоторое время смотрел ему вслед, потом повернулся к лесу.
— Что ж, пошли тогда, — сказал он спокойно. — Тонто, ты закроешь глаза, если я тебе скажу, понятно?
— Да, преподобный отец, — кивнул я.
Темнота в лесу была кромешной. Даже с фонарями мы спотыкались о корни, колючие кусты цеплялись за ноги. Родитель, поскользнувшись, упал в вонючую кучу гниющих листьев, пропитанных грязью.
Мы помогли ему встать и продолжили путь. Луч одного из фонарей освещал нам тропу, а другим мы светили на деревья. Их ветви качались на ветру с шелестом, похожим на шум дождя. Сломанные ураганом стволы лежали на земле, как хребты динозавров, или всей тяжестью навалились на живые деревья. Были и такие, что упали, но не погибли и, вновь устремляясь к свету, росли, извиваясь по земле.
Это был непростой путь. На каждом повороте нас ждали очередные заросли, ветви кустарников, которые царапали нас и вцеплялись в одежду, когда мы старались сквозь них пролезть.
В темноте казалось, что лес не имел границ, и каждый звук уносился вдаль, будь то шуршание или треск упавших веток или шорох какого-нибудь живого существа, продирающегося сквозь заросли кустарника в глубь леса.
— Олень, — улыбнулся отец Бернард, когда мы остановились и прислушались.
— Надеюсь, — отозвался Родитель.
Треск возобновился, спугнув копошащегося в ветвях деревьев вяхиря неподалеку от нас.
— Наверняка олень, — повторил отец Бернард. — Они шумные твари.
— Разве они не боятся собак? — спросил Родитель.
— Нет, — засмеялся отец Бернард.
— Я думал, олени собак не любят. — Родитель казался удивленным.
— Да этот увалень только приблизится к ним, а их уже и след простыл, — ответил отец Бернард.
— Где же все-таки пес? — спросил Родитель, направляя луч фонаря сквозь деревья.
Лай Монро эхом разносился по всему лесу, и невозможно было определить, откуда он доносится. Отец Бернард свистнул, подзывая пса, в ответ раздалось громкое шуршание, а когда Монро снова залаял, оказалось, что звук заметно приблизился, теперь он слышался четко слева от нас. Пес, конечно, мог проползти под ветками и проскользнуть сквозь густые папоротники, но нам пути не было, и мы пошли в обход, пока Родитель не обнаружил проход в подлеске, протоптанный Дэвидом и мисс Банс, когда они разыскивали тут Монро.
Однако Джоан и ее жених были не единственные, кто ходил этим путем. В зарослях валялись банки из-под пива, а в сыром воздухе явственно ощущался запах кострища, смешанный с запахом жареного мяса.
Мы вышли на полянку, действительно,
Родитель сглотнул.
— Куда подевалась эта собака? — тихо спросил он.
— Вот она! — Отец Бернард показал туда, где Монро с лаем прыгал, пытаясь достать что-то длинное и темное, подвешенное на суку старого дуба, лесного патриарха — в этом не приходилось сомневаться при виде раздувшегося ствола, искривленного под собственным весом.
Мы подошли совсем близко и остановились. Отец Бернард приказал Монро сидеть, но пес послушался только после третьей команды, сделанной более резким тоном.
— Что там, старик? Что ты нашел? — спросил священник и осветил фонарем предмет, который обнюхивал Монро.
Яркий луч едва высветил зловеще ухмыляющееся костяное лицо. Отец Бернард выронил фонарь.
— Господи Иисусе, — заговорил Родитель с придыханием. — Что это?
— Ну, слава богу, это не человек, — сказал отец Бернард, облегченно рассмеявшись.
Он постучал ладонью по фонарю, и тот снова загорелся.
Священник снова осветил лицо, на этот раз достаточно надолго. Под темным капюшоном виднелся овечий череп, натертый обувным кремом. Череп на веревке был подвешен к суку, фальшивые глазные яблоки бились о кость. Туловище, как мы обнаружили, когда отец Бернард ткнул в него веткой, было сделано из мешков с песком и деревянных палок, обернутых в грубое шерстяное одеяло.
— Тогда что же это? — недоумевал Родитель. — Пугало?
— Нет, — вздохнул отец Бернард. — Думаю, вы тут правильно сказали, мистер Смит.
— То есть? — не понял Родитель.
— Это предназначалось быть Им, — понурил голову отец Бернард. — Видите у него терновый венец?
Он снова осветил голову и приподнял палкой капюшон. Увидев перекрученное кольцо колючей проволоки, прибитое гвоздями к черепу, Родитель отшатнулся.
— Кто же такое мог сотворить? — еле выговорил он.
— Не могу вам сказать, мистер Смит, — произнес священник, подойдя поближе и расправляя складки ткани, закрывавшей туловище. — Но совершенно очевидно, что этим негодяям пришлось изрядно потрудиться.
Отец Бернард бросил на меня косой взгляд, и я понял, что, как и я, он подозревал, что чучело повесили здесь те люди, о которых нас предупреждал Клемент. Паркинсон и Коллиер. Но он ничего не сказал вслух, а вместо этого показал нам, как были сделаны ребра из того, что походило на старую клетку для кроликов.
— Тут есть что-то внутри, — сказал отец Бернард и ткнул в фигуру палкой.
— Что это? — спросил Родитель.
Монро снова принялся прыгать, принюхиваясь. Отец Бернард просунул палку в задвижку проволочной дверцы. Она распахнулась, и что-то вывалилось и упало ему под ноги. Монро тут же прыгнул вперед и отхватил кусок, прежде чем это выскользнуло у него из челюстей.