Ловчие Удачи
Шрифт:
Ларониец потягивал вино, уперев одну ногу в могильный камень, возле которого земля была еще слишком свежей.
— Не ожидал увидеть вас здесь, — сказал колдун, не поворачиваясь.
— Взаимно, — полукровка подошел ближе и увидел, что на гладком камне выбито всего одно слово: «Каратель»
— Немного, правда? — спросил Даэран.
— Мне приходилось видеть и меньше, — сложил руки на груди Феникс.
Холодный ветер, гулявший по кладбищу, наконец, добрался до них, словно намекая на то, что им пора удалиться.
— Знаете, — голос ларонийца дрогнул, — я много получил от этого поединка. Отвалили солидный
Остатки вина из фужера пролились на могилу.
— Я заказал всем выпивки, — продолжал Зойт, — а сам пришел сюда. Наверное, одиноко и тоскливо лежать вот так, под холодной луной? Он достойно бился и жил как умел. Я не оправдываю себя. Но… мне бы не хотелось так же, когда-нибудь, лечь в сырую землю, и чтобы мои похороны устроил лишь тот, кто оказался сильнее меня в бою.
— Неужели? — засомневался Карнаж, поражаясь такому откровению от ларонийца.
— Я — хранитель. Вернее, бывший, — с грустью произнес белый эльф, — иначе как, по-вашему, я попал в арганзандское книгохранилище? Это же пограничная территория, и туда берут только тех, у кого… Никого не осталось с той страшной войны. Наш император знает, что, подобные мне, будут драться до последнего, если проклятые истанийцы снова нападут.
— Потому что вам большего в этой жизни не осталось, ведь ларонийцы однолюбы? Я слышал об этом. Простите если…
— Ничего. Забудьте. Как там ваш визит к Хроносу?
— Благодаря вам все отлично. Старик ожидает и вас. С нетерпением, — Феникс осекся, заметив слабый огонек, мелькнувший в глазах колдуна.
— Я не пойду к нему. Мне больше не о чем спрашивать. Я и сам знаю, что можно вернуть, а чего возвращать не стоит.
Последняя капля вина упала на могилу карателя, фужер разлетелся вдребезги о надгробье. Так ларонийцы провожали в последний путь собратьев и тех врагов, по которым некому больше плакать и сожалеть. Кого не будет ждать бессонными ночами любящие домочадцы, в надежде глядя из окон на пустующую дорогу, с горящим очагом и котелком доброй похлебки на столе.
— Пойдемте-ка со мной, Зойт.
— Куда? — предложение вызвало удивленный взгляд ларонийца.
— Туда, где горит очаг и на столе дожидается котелок с похлебкой.
— Но…
— Не желаю ничего слышать! Сударь, нам завтра вместе ехать в Форпат. Я держу свое слово, как и вы свое, — Феникс развернулся и пошел к воротам кладбища.
Из-за спины «ловца удачи» донеслись слова благодарности на ларонийском. Белые эльфы плохо умели благодарить, и колдун явно рассчитывал, что «ловец удачи» не знает тонкостей их мудреного языка. Карнажу и правда было мало известно, всего эта пара слов…
На земле лежал рыцарь, вернее то, что от него осталось среди развороченных доспехов. Чуть поодаль, в освещенном луной уголке сада, громоздилось тело горгульи с обломком копья в груди. Немного прошло времени с момента
Боевой конь виновато брел к телу хозяина. Животное остановилось, заметив женскую фигурку в белом платье, порхнувшую к останкам воина. Это была прелестная молодая девушка. Ее дивные золотые кудри спадали ниже плеч, тонкая диадема на лбу искрилась россыпью драгоценных камней. С ангельского личика смотрели синие как море глаза. Ножка в белой туфельке вынырнула из-под платья и пнула смятый в лепешку шлем.
— Фи! — произнесла девушка тонким голоском.
— Что ты хочешь, дорогуша? Это смерть во всей неприглядности, — раздался позади голос Хроноса.
— Я со счета сбилась! Сколько же этих болванов пытаются добиться моей руки, а кроме клятв и гербов ничего предложить не могут! — принцесса капризно скривила губки и повернулась к архимагу.
— Что поделаешь? Будем искать. Будем ждать, — пожал плечами владелец странствующей башни.
— Я устала ждать!
— Не капризничай, — успокоительно произнес Хронос, протягивая ей руку и помогая перешагнуть через вспаханную падением всадника землю, где поблескивали осколки разбитого меча.
— Все образуется, вот увидишь. Нужно время. Ты же сама хотела настоящего рыцаря в сияющих доспехах. Идем! Появление моего дома меняет погоду в окрестностях, и лангвальдские ночи становятся еще холоднее. Смотри, не простудись, — утешал чуть не плачущую девушку Хронос, уводя её к башне.
Когда они удалились, конь приблизился к останкам хозяина. Жалобное ржание разнеслось по саду, в котором спали цветы. Розы… Им было все равно, даже до того холода, что царил вокруг. Неизвестный селекционер позаботился, чтобы лишить их хрупкости и нежности, оставив только великолепие красок и ароматов.
Бесенок робко приблизился к одиноко стоявшему коню и протянул животному половинку моркови из того скудного рациона, что выделял ему хозяин. Пучеглазый садовник долго стоял с протянутой лапкой, мурлыча что-то на своем странном языке. Наконец, конь принял угощение. Бесенок осторожно погладил его и принялся собирать тот лом, что остался от некогда сияющих доспехов. Взяв в охапку все, что осталось от рыцаря, садовник пошел к мосту и выбросил в Покинутое Море. Когда он вернулся, отряхивая лапки, конь лежал на земле и с тоской смотрел куда-то вдаль, вытянув шею. Бесенок засуетился вокруг него. Гладил, дергал за разорванные поводья, пытался поднять. Тщетно. У животного остекленели глаза. Тогда бесенок уселся на корточки возле головы животного и начал рыть ямку, положив рядом мешочек с семенами все тех же роз, что в изобилии росли вокруг.
* * *
Из хижины на тропинку лился теплый, манящий свет. Двое припозднившихся путников подошли к двери. Зойт по уши закутался в плащ и молча стоял рядом, пока Карнаж стуча зубами от холода, еще громче стучал в дверь. Изнутри послышались недовольные возгласы дуэргара, щедро сыпавшего ругательства на головы нежданных гостей. Это могло означать, что им скоро откроют. И действительно, после крепкой фивландской брани громыхнул засов, и дверь отворилась. На пороге, подбоченившись, стоял хозяин дома, переводя суровый взгляд то на одного, то на другого полуночного визитера.