Ловчие Удачи
Шрифт:
— Какого лешего вам здесь надо?! — спросил Филин, который с лангвальдского самогона еле лыко вязал.
— Ах ты, старый пьяница!
— Карнаж?! Где тебя черти носили?! Внученька, ты посмотри, кто заявился! А ты ж волновалась, — рассмеялся дуэргар. — Входите уж. Э! Феникс, а кто это с тобой?
— Мэтр Зойт Даэран, ларонийский чародей, — представился эльф.
— Ого! — выпучил глаза Филин. — За такое надо выпить! Не каждый день мне доводится принимать благородных особ! Клянусь кишками Основателя! И пусть меня разорвет ко всем чертям, если я достойно не приму такого гостя!
Зойт замешкался, не зная, что ответить на такое приветствие. Карнаж, тем временем, прошел внутрь, где ему на встречу выбежала Скиера и обвила руками за шею. Дуэргар с пьяным умилением посмотрел на них, потом, снова повернувшись к колдуну, схватил
Филин, хоть и был изрядно навеселе, однако вел себя как радушный хозяин. Тут же налил гостю кружку лангвальдского самогона от одной капли которого, как говорилось, собака завизжит. Ларониец, не моргнув глазом, осушил кружку. У дуэргара отвисла от удивления челюсть. Бывший компаньон Карнажа, видимо, совсем позабыл о том, что ларонийцы имели высокую устойчивость к алкоголю, и, чтобы им набраться, следовало выпить изрядное количество. Таким образом собутыльник Филину попался как на заказ: выносливый и почти трезвый. К тому же Даэран представлял собой как раз тот редкий тип ларонийца, который пошел дальше убогой философии большинства подрастающих ксенофобов из белых эльфов, в ряды недругов которых такими темпами, какими шли в совете при молодом императоре, в скором времени могли попасть все народы Материка подряд. Зойт же, как верноподданный старой закалки, разделял лишь неприязнь к полукровкам. И то к тем, которые, по мнению упраздненного сената, были особенно опасны, то есть к носителям человеческой крови. Карнаж в свою очередь приложил все усилия, чтобы Скиера не увидела того, кого он с собой привел. Это грозило скандалом, а Феникс не испытывал желания выслушивать еще один экскурс в историю войны Ларона и Истании, где крайними оказались леса Роккар. Впрочем, особых усилий не потребовалось. Чтобы разжечь старый огонь чувств, чьи угли еще тлели, достаточно было легкого дуновения. Она не обратила внимания ни на гостя, ни на пошлые шутки дуэргара, сыпавшиеся как из рога изобилия. Полуэльфка прижалась к груди «ловца удачи», зарывшись носом под ворот его куртки. Феникс ощутил обжигающий жар её тела…
Когда-то давно они были вдвоем, всего одну ночь, а с рассветом, будто и вовсе не зная друг друга, разъехались в разные стороны. Она поехала на север, а куда двинулся он — и сам полукровка толком не помнил. Когда бы они ни встречались, всегда были в пути и даже не собирались искать тихой гавани посреди неспокойного моря бытия. После восхода Ta’Erna это оказывалось непозволительной роскошью. Временами начинало штормить столь сильно, что в тавернах среди бела дня резались глотки, на светских раутах подсыпали яды, а в темных подворотнях на шеи накидывались удавки. Отголоски смутных времен ясно слышались, особенно в людских королевствах и на побережье Истании, не говоря уже о бушующих междоусобицах на острове Палец Демона.
Они вошли в комнату. Порыв Скиеры не встретил сопротивления, как это случалось раньше. В зеленоватом свете сильванийского ночника она посмотрела ему в глаза.
— Ты опять ходил туда, к ней? — робко спросила лучница, видя скорбь и растерянность в его взгляде. Карнаж кивнул, и устало опустился на кровать, брякнув на пол торбу и ножны с оружием.
Она удивленно провела рукой по его гладкой щеке, где раньше проходила белая полоса жестокого шрама. Феникс вымученно улыбнулся и откинул её длинные волосы — жуткая стигма тоже исчезла без следа. Хронос действительно был щедрым кудесником, не боявшимся употреблять знания на мелочи. Полуэльфка попыталась закрыть то место, где раньше стояло клеймо, но пальцы не нащупали бугрившейся от раскаленного металла кожи. Ее глаза вспыхнули озорным огоньком и губы нежно коснулись груди «ловца удачи», а руки не выпустили из объятий. На пол возле торбы и оружия упала куртка и черная рубаха. Все это накрыло легкое лангвальдское платье, а рядом бухнулись сильванийские обитые металлом ботфорты. В комнате воцарилось недолгое молчание, словно затишье перед надвигающейся бурей, предвестником которой стал тихий вздох, перешедший в стон…
Филин подлил себе еще, когда услышал звуки кипевшей по ту сторону полога страсти.
— Ух-ух, — осклабился дуэргар, — Даэран, дружище, вы слышите это?!
— Только глухой не услышал бы, — понимающе кивнул ларониец.
— Да-а, — протянул Филин, — чую, будут скоро детки на радость старику.
— Полноте, сударь, вы в самом расцвете
— И это верно, черт меня возьми! Основатель здорово потрудился в начале времен, и если во мне хотя бы одна тысячная его сил, то…
Речь дуэргара прервал страстный женский крик. Рука Филина, сжимающая кружку, взвилась в воздух. Он соскочил со стула и повернулся к ларонийцу:
— Так выпьемте же за здоровье моего будущего крестника!
— Вы собираетесь крестить чадо здесь, в феларской миссии?! — изумился белый эльф.
— Черт его знает, может оно и к лучшему?! Отправится себе в Фелар и найдет там службу, а не будет мотаться по белу свету, как его родители. Уж будьте уверены, я прослежу за этим!
Кружки одобрительно клацнули в поддержку этого утверждения, которое оба не раз постигли на своем примере. Пусть даже и похожи были лишь тем, что бродили то туда, то сюда по родной земле, не успевая не то что сказать «до свидания» вчерашнему дню, а поприветствовать сегодняшний. Дуэргар остановил этот бег, устроил себе угол и решился, пусть и так поздно, создать что-то для себя. Ларониец потерял все в войне, понимал ценность этого, и ему становилось не по себе при мысли, что завтра Карнаж вскочит в седло и поедет с ним в Форпат, оставив Филина и эту полуэльфку здесь одних. Но такие, как этот красноволосый «ловец удачи», не были похожи на домоседов. Пусть он, Зойт, и повидал еще не так много по эту сторону границ Ларона, однако этот полукровка точно был бродяга, неисправимый…
Рано утром Даэран отправился в заведение мэтра Николауса, чтобы раздобыть лошадей и запастись провизией. Полу-гном полу-дуэргар принял колдуна с распростертыми объятиями, теплота которых была прямо пропорциональна количеству выпитого и съеденного вчера по случаю победы. Мэтр мгновенно организовал лошадей и провиант, хоть час и был ранним, попутно интересуясь, собирается ли маг пойти на прием к Хроносу. Зойт ответил, что собирается, иначе могли подумать, будто он очередной шпион. Пусть обитатели Лангвальда и не слыли особо подозрительным, однако языки у многих из них имелись без костей. В дверях ларониец столкнулся с Филином. Дуэргар пребывал в скверном расположении духа и как-то смутно удивился неожиданной встрече с тем, кого полагал давно едущим по тракту куда-нибудь в Форпат, что было более чем логично, ведь колдуну прямая дорога в город чародеев.
— О, радушный хозяин? — изумился белый эльф. — Что вы здесь делаете в такую рань?
— Да так. Карнаж послал с какой-то бумазейкой, чтобы получить положенные ему деньги. Самому, видите ли, лень, — буркнул Филин и окликнул Николауса. — Эй, любезный, кто распоряжается ставками за вчерашний поединок?!
Мэтр удивленно посмотрел на дуэргара. По его лицу пробежала тень, и он громко позвал кого-то, очевидно, стараясь докричаться до отдельной комнаты, где потчевал особо важных гостей:
— Сударь, явился посланник от того красноволосого счастливчика, чтобы забрать выигрыш!
Воцарилась минутная тишина, после которой в ответ послышался крик полный отчаяния.
— Чего это он? — изумился дуэргар.
— Очевидно, выигрыш велик, а, по правилам, если счастливец не явится за деньгами, вся сумма переходит тому, кто принимал ставку.
Крик повторился, только стал еще громче, словно бедняга расслышал слова мэтра.
— Да что он там, волосы на голове рвет что ли?! — скривился Филин.
— О нет, сударь, он лыс как яйцо, — улыбнулся Николаус.
— Что ж теперь делать? Пусть рвет хоть на заднице, но побыстрее, потому что я все равно заберу выигрыш!
Когда в руки дуэргара попал туго набитый кошелек, врученный взаправду лысым, как яйцо, гномом, Филин сочувственно посмотрел на него. Сумма действительно оказалась неплоха. Ошеломленный дуэргар некоторое время взвешивал кошель то на правой, то на левой руке. Потом, опомнившись, засуетился:
— Да! Черт возьми, совсем забыл! Меня просили еще вернуть кому-то вот этот шикарный шестопер.
Лысого гнома успели схватить и не без труда оттащили от Филина.
Карнаж стоял возле крыльца, встречая еще одно, последнее, утро в Лангвальде. Дымка утреннего тумана стелилась по поляне возле дома аптекаря. Золотые глаза смотрели как-то растеряно и отстраненно на лес, окружавший под пасмурным небом. Листва угрюмо шелестела над головой, испуганная нежданным дуновением северного ветра.