Ловцы душ. Исповедь
Шрифт:
— Не думаю, что они два года готовились к расправе. Что-то слишком долго. И потом, допустим, что цель вы, орудие — Малахов, но при чем здесь Лариса? Зачем посылать к ней людей и развешивать летучих мышей?
— Может быть, ищут что-то у нее?
— Что?
— Вот у нее и поинтересуйтесь. Подумайте сами: девушка приходит домой поздно вечером и видит эту гадость. Как она поступит? Снимет ее? Вы, кажется, говорили, что ваша девушка чуть не лишилась чувств? Значит, она развернулась бы и ушла ночевать к подруге. Днем ковыряться в замке не сподручно,
— Петя.
— Я бы очень хотел с ним познакомиться. У меня, пожалуй, найдется для него кое-что…
Санников посмотрел на Павла Георгиевича с удивлением. Тот грустно улыбнулся:
— Я после смерти Жоры организовал что-то типа приюта, где ребята могут провести вечер или, если понадобится, несколько дней. Кстати, если будет время — зайдите, посмотрите. Психологов нам крайне не хватает. Особенно — с мозгами.
Он замолчал. Ему не хотелось прощаться с Санниковым. Но, чувствуя его нетерпение, Осетров решительно встал:
— А теперь, как я понимаю, вам нужно бежать к своей девушке.
Костя с благодарностью взглянул на него, прошел к двери и подал на прощание руку. Павел Георгиевич задержал Костину руку в своей:
— Обещайте держать меня в курсе. И, конечно же, если нужна будет помощь…
Отогнув край тяжелых портьер, Павел Георгиевич смотрел, как Костя переходит улицу. Взгляд Осетрова был задумчивым, пальцы быстро перебирали несуществующий бисер. На лице отражалось то беспокойство, то отчаянная решимость. Когда Костя скрылся за поворотом, Павел Георгиевич нехотя подошел к телефону…
Ранним утром чуть ли не весь персонал отделения пытался выпроводить Нину Анисимовну домой. Сначала медсестра выгнала ее из палаты, потом Николай Иванович выпроводил из коридора в холл у лестничной клетки. Но она не села в кресло, несмотря на бессонную ночь, а, стоя за стеклом, вглядывалась в каждого, кто проходил по коридору, проклиная свою близорукость.
Володя затащил Николая Ивановича в свой кабинет.
— Чего она стоит? Ты сказал ей, чтобы шла домой?
— Она не уйдет.
— Хорошо, пусть присядет. Зачем же стоять?
— Она ее охраняет.
— Николай Иванович, это же абсурд какой-то! Ну скажите на милость, какой из нее сторож?! Она же еле на ногах держится! Кого она может остановить?
Тут Володя переусердствовал. Николай Иванович обиделся за Нину Анисимовну.
— Ты ее плохо знаешь, — сказал он тихо. — И сильно недооцениваешь. Не исключаю, что она одна остановит взвод омоновцев.
— Николай Иванович, вы шутите?
— Нисколько. Разрешите ей остаться в палате.
Владимир покачал головой.
— Я не уверен, что это хорошая мысль. Женщина не протянет и суток. Мы сделали все возможное, но ведь вы видели… Не хотелось бы сцен…
Николай
— Мы с Ниной столько раз сталкивались со смертью, что, уверяю вас, умеем встречать ее достойно. Вы действительно считаете, что надежды нет?
— Надеяться можно только на чудо.
— Так вот пусть Нина сидит в палате и надеется. Кто-то же должен…
Голос его сорвался. Он резко повернулся на каблуках и вышел к Нине Анисимовне. Выслушав его, она тут же кинулась в палату.
Костя забежал проведать отца и огромным усилием воли заставил себя пойти на работу. Он сел за стол и, как только клиентка открыла рот, погрузился в собственные мысли. Стараясь не забывать посматривать на женщину, рассказывающую ему грустную историю своей жизни, Санников думал о Ларисе. Захочет она разговаривать с ним или нет? Даст ли ему возможность объяснить?..
Собираясь уходить, клиентка сказала Косте:
— Вы — лучший психолог из тех, с кем мне довелось говорить. Не лезете с дурацкими вопросами и так слушаете, так сопереживаете! Я обязательно запишусь к вам на следующую пятницу. Господи, какое у вас говорящее лицо! — воскликнула она на прощание.
Костя шел к Ларисе пешком. Он нарочно пропустил трамвай, хотел оттянуть ту минуту, когда она захлопнет дверь перед его носом. Он пытался успокоиться, подыскать подходящие слова, но в голове крутилась только одна фраза про «говорящее лицо».
Она открыла дверь, хотя, безусловно, разглядела его в глазок. Это была уже половина победы. Чтобы заручиться второй половиной, Костя быстро вошел в коридор, закрыл дверь и прислонился к ней спиной:
— Ты сначала выслушаешь то, что я скажу, а потом мы решим, что делать.
Сказал твердо, не оставляя места возражениям. И тогда только решился посмотреть на нее. Лариса улыбалась.
— Что это значит? — осторожно спросил Костя и только тут заметил, что Лариса стоит в плаще и в туфлях.
— Я собиралась…
— Ты никуда не пойдешь, пока не выслушаешь…
— …к вам. То есть — к Николаю Савельевичу.
Последние слова они произнесли одновременно, и Косте пришлось подождать, пока слова Ларисы уложатся у него в голове.
— Значит, мир?
Ему казалось, что любое его слово или даже неосторожный вздох способны нарушить хрупкое равновесие момента. Лариса вздохнула:
— Выбирать не приходится. Даже Петька меня бросил. Весь день просидела одна.
— А Петька куда?..
— Выздоровел, — развела руками Лариса. — Обещал заглядывать. Ну так пойдем?
— С вещами.
— Что? Как это с вещами? — Лариса даже сделала шаг назад.
— Пойдем на кухню. За пятнадцать минут я тебе все объясню.
Костя рассказал Ларисе о своей вчерашней находке, о маме и о встрече с Осетровым.
— Это не шутки, — сказал он в заключение. — Тебе нельзя оставаться дома одной. А поскольку деваться тебе некуда, я предлагаю пожить пока у нас. Ты ведь в отпуске?