Ловцы душ. Исповедь
Шрифт:
Костя смотрел вслед набирающему скорость «фольксвагену» и отказывался понимать эту семейку. Пришло время либо сложить с себя высокий сан психолога — знатока человеческих душ, либо счесть «Ларису и К°» субъектами науки психиатрической. Он был зол на Ларису, на Евгению Петровну и на самого себя — больше всего. Впервые он чувствовал, что раздражение его хлещет через край и требует выхода. Хотелось крушить все, что попадается на пути. Он решил начать с себя.
Вернувшись на работу, Санников полистал «Желтые страницы» и довольно быстро
— Вам, наверно, нужен Павел Георгиевич? Он еще не совсем пришел в себя. Позвоните ему домой.
— Но я не знаю номера.
— Ах, так? — протянула девушка. — Тогда вам придется оставить свой для связи. Я созвонюсь с Павлом Георгиевичем, и если он захочет говорить с вами…
Санников продиктовал номер своего рабочего телефона и принялся ждать. Павел Георгиевич перезвонил ему через пять минут.
— Здравствуйте, Константин Николаевич. Это Осетров. Лида никогда не говорила мне о своем психоаналитике. Что-нибудь случилось?
— Мне необходимо с вами встретиться. — Голос Санникова звенел от волнения.
— Надеюсь, это не милый пустяк? Мне действительно сегодня нездоровится.
— Это совсем не пустяк. — Костя добавил несколько угрожающих ноток. — Абсолютно ничего общего с пустяками!
— Тогда — добро пожаловать…
И Павел Георгиевич продиктовал свой адрес. Доброжелательность и готовность к контакту, несмотря на плохое самочувствие, поставили Санникова в тупик, но лишь на короткое время. Сегодня он утратил равновесие духа и готов был даже к тому, чтобы наделать глупостей.
«Это все от того, что ты теряешь ее», — сказал ему внутренний голос. «Глупости», — ответил Костя, все больше входя в роль настоящего мужчины с благородными намерениями. Если уж Малахов решился на настоящий поступок, почему бы Косте не сделать то же самое? Чем он хуже? Возьмет этого Павла Георгиевича за горло и вытрясет из него правду. Даже если это нужно будет сделать физически, а не с помощью изящных психологических фокусов.
Однако, едва взглянув на своего оппонента, Санников отказался от мысли о физическом воздействии. Павел Георгиевич был одного с Костей роста, но атлетическая комплекция и чрезмерно широкие плечи свели бы их физическое противостояние к его легкой победе.
— Я по поводу Малахова, — сев на стул без приглашения, заявил Костя.
— Да, странный тип, — мягко сказал Павел Георгиевич, занимая место напротив. — Никак не ожидал от него ничего подобного.
— Разве вы были с ним знакомы?
— Конечно. Встречались по работе. Приятный мужик. Кстати, сам мне и сказал, что уходит от Лиды и уезжает в другой город. И надо же: влетает вдруг как сумасшедший в гостиную и ни слова не говоря…
Павел Георгиевич поморщился, вспоминая неприятную сцену.
— Я все знаю, — отчеканил Санников, глядя ему в глаза. — Ира
— Ну так объясните мне, в конце концов, раз вы психоаналитик… Он что, действительно тронулся?
Санников смотрел на Павла Георгиевича и никак не мог решить: актер перед ним самодеятельного театра или человек, которому нечего скрывать.
— Как вы относитесь к Ире?
Санников старался не пропустить ни одной самой мелкой реакции.
— Чудная девочка. Немножечко, правда, сноб, но мне кажется, это — возрастное. Образумится со временем. Похоже, мы с ней подружились.
— Что вы этим хотите сказать?
— Ну, по крайней мере, она не против наших отношений с Лидой. Порой мне кажется, что она даже гордится тем, что я и ее мать…
Неожиданно он остановился на полуслове, посмотрел на Санникова и вдруг расхохотался.
— Психоаналитик, да? — утирая выступившие от смеха слезы, сказал он. — Я же знаю, нам курс читали в академии… Про Фрейда и прочие пакости. Вы куда клоните? Уж будьте любезны, говорите прямо. Не то мы с вами здесь просидим до завтрашнего дня.
— Вы с Ирой были близки?
Смех Павла Георгиевича оборвался. «Сам напросился», — зло подумал Санников.
— Молодой человек, — сказал Павел Георгиевич строго. — Мне пятьдесят. Я — помощник депутата. И заметьте — абсолютно нормальный человек. Вы заигрались со своим психоанализом. Возможно, на рубеже веков он и приносил еще какую-то пользу. Но сегодня…
— Вы не ответили, — напомнил ему Санников. — Сами же просили, чтобы я не ходил вокруг да около.
— Мне даже в голову такое бы не пришло. И знаете, я попрошу вас уйти. Вы испортили мне вечер. Это непростительно. Я думал, самые большие нечестивцы — это журналисты, но теперь убедился, что психологи дадут им фору. До свидания.
От помощника депутата Санников шел не разбирая дороги. Он вел себя как мальчишка: непростительно глупо. Ему нужно было с кем-то поговорить. С кем-то, кто в курсе. Он только подумал об этом, а ноги уже сами несли его к Василию.
— Извини, — с порога начал Вася.
Санников закрыл глаза. Зря он сюда пришел. Неприятных сюрпризов ему на сегодня хватало.
— Мне нужно было уточнить одну деталь, — продолжал Вася. — Я позвонил тебе домой, и Николай Савельевич дал мне телефон Ларисы.
— Ты ей все рассказал?..
— Пришлось. Иди сюда, сядь. Кость, ну я же не знал. Ты, в конце концов, сам виноват: почему не предупредил, что держишь все в тайне? Я стал спрашивать, а она, оказывается, ничего не знает… Если бы я не рассказал ей, она бы меня из-под земли достала. Это я по голосу понял.
— И что она сказала?
Вася опустил глаза.
— Она ничего не сказала.
— Совсем ничего?
— Совсем. Но мне кажется…
— Что?
Костя задавал вопросы машинально. Ему казалось, что таким образом он может отсрочить самый страшный момент — момент осознания того, что произошло.