Ловцы фортуны
Шрифт:
— Я видела вас вместе, ты целовал ее, — упрямо сказала Миранда, — и уверена, что ты любишь ее больше, чем меня.
— Нет! Я притворялся, что влюблен в нее, потому что собирался заставить ее очистить мое имя, чтобы я мог жениться на тебе. Она принимает поклонение мужчин как свое законное право, и вполне поверила, что я люблю ее, несмотря ни на что! Если теперь этот план не сработает, я надеюсь, что ты все равно за меня выйдешь. — Он пристально посмотрел на нее. — Надеюсь, что значу для тебя не меньше, чем отец.
Выбор был не прост, но теперь ее не терзали сомнения,
Она улыбнулась и вместо ответа поцеловала его.
— Похоже, что папа возвращает себе одного из детей, но теряет другого, — сказала она, когда он ее отпустил. — Филип вернется в Лондон на мое место… а что папа когда-нибудь меня простит.
— К счастью для меня, Елена последовала за Дани в пустыню.
Филип и Миранда беседовали наедине в гостиной их дома.
— Когда Дани не вернулся домой, ее стало мучить подозрение, что он что-то замыслил против меня, поэтому она пошла в гостиницу и подоспела как раз вовремя: она увидела, что Дани уезжает, увозя меня на вьючной лошади. Она вернулась домой, переоделась в мужской костюм и двинулась за нами.
— Как же она смогла разыскать вас в тумане?
Туман задержал ее продвижение, но к счастью, в ту ночь он быстро развеялся. Но даже так только выучка, которую она получила на войне в коммандос дала ей возможность найти меня — да еще ее храбрость.
— Но если она сумела найти тебя, почему немцы не преуспели?
— Тревогу подняли только на следующий день, а тогда ветер уже уничтожил все следы. Тем временем Елена помогла мне добраться до заброшенной старательской хижины, где мы укрывались, пока я восстанавливал силы.
— Но, Филип, почему ты не сообщил нам, что спасся?
Филип откинулся в кресле, и прошло довольно много времени, прежде чем он ответил.
— Поначалу я не намеревался «исчезать», — медленно произнес он. — Эта мысль приходила ко мне постепенно, в те дни, что я провел с Еленой. Я влюбился в нее. Она стала для меня всем — женой, матерью и другом — и дала мне больше любви, чем любой человек вправе ожидать. Она бы никогда не свыклась с лондонской жизнью, а я никогда бы ее не бросил. Но были и другие причины тоже… — голос его упал.
— Вы долго оставались в пустыне?
— Около двух недель. Нам повезло — как только у нас кончились вода и провизия, в хижину забрели двое старателей. Они согласились продать нам припасы, одежду для меня и держать рот на замке — в обмен на значительную часть содержимого моего бумажника. По счастью, у меня было много наличных — это были деньги «Даймонд Компани», не ограничивавшей меня в средствах. Потом мы сообразили, что подходит срок отплытия следующего парохода в Кейптаун. Мы просто вернулись в Людерицбухт и поднялись на борт корабля — пара обносившихся неудачливых старателей. — Филип запнулся. — Но я все еще не решил исчезать совсем. Я рассматривал свое возвращение в город как своего рода испытание. Если бы кто-нибудь
— Свободным от чего?
— От папы и алмазов, от груза ответственности и обязанностей. Я не предназначен для бизнеса, как иные… как, возможно, ты… К моему вечному позору, я использовал бизнес лишь для собственных целей, и когда понял, что не вернусь, то испытал невероятное облегчение.
— Я понимаю, — Миранда вспомнила собственную неожиданную жажду свободы, охватившую ее перед дюнами Людерицбухта.
— Я принял окончательное решение еще и потому, что прошло уже слишком много времени, я был уже признан мертвым, и новости возымели свое действие. Не знаю, поверишь ли ты, но я не думал, что удар будет чересчур силен.
— Филип, папа был потрясен. С ним случился сердечный приступ, и здоровье его так больше и не поправилось.
— Папа и я никогда не были особенно близки, — медленно произнес Филип. — Хотя теперь я понимаю, почему.
— Мы тоже не были близки.
Воссоединившихся брата и сестру охватило странное чувство, что при их первой встрече они были гораздо ближе друг к другу. Они оба слегка смутились, подумав об этом, но произвольная радость во взгляде Миранды, брошенном на него, смягчила это ощущение, и волны тепла разлились по их телам.
— Твои автомобили, — сказала Миранда. — Ты так сильно их любил.
— Это была великая жертва с моей стороны, — согласился Филип. — Но самое смешное в том, что именно мое знание автомобилей и их устройства дало мне возможность обосноваться в Южной Африке и зарабатывать средства к существованию. Я работаю в таксопарке Кейптауна.
— В таксопарке… о Филип!
— Не смотри с таким ужасом. Я от этого получаю удовольствие, честное слово.
Его искренность трогала, и Миранда ощутила укол сожаления за все то, от чего ему пришлось отказаться ради нее.
— Ты был очень добр, пожертвовав из-за меня своей свободой.
— Благодари Елену — я бы не собрался с духом, чтобы проявить свою братскую любовь, если бы она меня не убедила. — Легкая тень пробежала по лицу Филипа при словах «братская любовь», но при взгляде на Миранду оно снова прояснилось. — Елена — вот причина, по которой мы должны сделать вид, что все происшедшее несчастный случай. Как они с сестрой могут глядеть в глаза друг другу, если вскроются истинные обстоятельства гибели Дани?
— Обвинения никому не принесут пользы.
Но, как и Филип, Миранда гадала, каковы же те «истинные обстоятельства», что связаны с алмазами.
— Расскажи мне о Тиффани и алмазах, — попросил Филип.
Он слушал историю Миранды с растущим изумлением и, когда она закончила, усмехнулся.
— Господи Боже, но ты гораздо лучше смыслишь в подобных делах, чем я. — Затем выражение его лица стало серьезным. — Моя храбрая маленькая сестренка, ты выбралась бы из всех затруднений, да только я воскрес и все твои планы разрушил.