Love Hurts

Proba Pera

– Смелой, доброй и любящей, - ответил Питер прямо. – Клаудия была с нами недолго, всего два-три месяца. Она быстро училась быть оборотнем, хватая все буквально на лету.

– Она… убила кого-нибудь? – с трудом справляясь с тембром голоса, спросил Стайлз.

– Ей пришлось, - ответил Питер с долей горечи.
– На нас напали охотники Арджентов, и если бы не твоя мать, меня, возможно, не было бы в живых, а может и ее тоже, - добавил он через мгновенье.

– Дальше, - только и вымолвил парень, жадно слушая Питера, пытаясь добавить

к своим детским воспоминаниям любую информацию о материи, заполнив, таким образом пустоту, образовавшуюся в его душе после ее смерти.

– После того как мы расстались, я старался не упускать ее из вида. Я наблюдал за ней издали, - добавил Питер, глядя как Стайлз сверкнул глазами.
– Я видел, какой радостью светились ее глаза, когда у нее появился ты. Она называла тебя своим сладким солнышком. Я был свидетелем того, как твои родители обустраивали свой новый дом. Как вместе проходили через все жизненные перипетии и невзгоды. Несмотря на все это, Клаудия была по-своему счастлива, - подвел итог Питер, пожав плечами.

– И она больше тебя не видела, кроме того рокового дня? – тихо спросил Стайлз.

– На самом деле я лишь дважды виделся с ней за все то время, что она жила среди людей. Пытаясь ее вернуть, я однажды пришел к ней в дом. Но было слишком поздно, она забеременела тобой, - глядя на Стайлза, без злости ответил Питер.

– А второй и последний раз, когда я видел Клаудию, было уже слишком поздно для нее.

Это тот самый день, когда я, почуяв неладное, и услышав глухой стук упавшего тела, вломился в твой дом, в надежде чем-нибудь помочь. Но все, что я мог сделать, это поднять ее с пола и переложить на кровать, вызвав 911, - с горечью добавил Хейл.

– Ты действительно любил ее? – спросил Стайлз осторожно.

– Не любил, а все еще люблю, - поправил его Питер, слегка испугав парня такой откровенностью.

Ну как сказать Стайлзу, что для Питера любовь к его матери имеет весьма странную разновидность. Его любовь это одержимость, граничащая с безумием.

Люди стараются избегать такой формы любви, страшась ее и считая Божьей карой.

Питер же, взращивал и лелеял эту любовь все эти годы.

И потом окунулся в нее с головой, упиваясь острыми ощущениями, приносящими сладкую боль его израненной душе.

Такова его натура. Он полюбил раз и навсегда. До боли. До сумасшествия. До гробовой доски.

Но как долго он сможет жить с этой любовью, теперь, когда все вспомнил?

– Я бы хотел на несколько минут остаться с ней наедине, - сказал Питер, глядя Стайлзу в глаза, - хочу проститься.

– Ладно, подожду тебя возле машины, - ответил Стайлз, пожав плечами. Он развернулся и направился к аллее, ведущей к выходу с кладбища.

Проводив Стайлза взглядом, Питер опустился на колени, желая оплакать свою Клаудию. Прикоснувшись к нагретому солнцем граниту, он закрыл глаза и задержал дыхание.

Через секунду его словно прошибло током и будто из далека он вдруг услышал ее голос.

–

Питер, пожалуйста, ты должен меня отпустить!

При попытке пошевелиться, открыть глаза или что-нибудь сказать он потерпел поражение.

– Клаудия это ты?! Ты здесь, со мной?!
– спросил он мысленно, испытывая невероятную смесь чувств и эмоций.

– Питер, это я, Клаудия, - говорила она поспешно. Дальше пошли обрывки фраз, словно кто-то не давал ей высказаться.

– Мало времени… - Отпусти меня… - Открой свое сердце…- Ты нужен… - Ребенок… - Пожалуйста, Питер… - Любит…

С каждой фразой голос Клаудии становился все тише, будто растворялся в тумане.

– Нет! Постой! Я ничего не понимаю! – истошно орало сознание Хейла.

– Клаудия! Пожалуйста, вернись!

Но на смену желанному голосу его любимой, звучавшему в его голове, пришел другой, извне.

Словно издалека, он услышал свое имя.

– Питер! Питер, очнись! Питер, что с тобой?!

Кто-то из всех сил пытался его растормошить. Почувствовав волну дикого бешенства от того, что ему прервали сеанс спиритизма, или что за хрень это только что была, Питер, быстро схватил тормошившего и подмял под себя.

Увидев под собой Стайлза с круглыми от страха глазами он, быстро от него отстранился, судорожно говоря:

– Господи, Стайлз, я просил долбанных две минуты, неужели так тяжело…

– Питер, тебя не было больше часа!
– крикнул Стайлз, пытаясь до него достучаться.

– Что ты сказал? – спросил он парня, глядя на него все еще безумным взглядом.

– Я все ждал возле машины, тебя не было уже минут сорок. Ну, думал, любовь и все такое, надо человеку дать время, - говорил Стайлз. – Потом вдруг подумал, может с тобой что-нибудь приключилось. Прибегаю сюда, а ты стоишь тут на коленях, и что-то бормочешь.

– Со мной такого раньше не бывало, - не веря в происходящее, с сомнением сказал Питер. – Я положил руку на надгробие, чтобы проститься, и вдруг услышал голос твоей матери.

И, словно в подтверждении своих слов, Питер вновь коснулся камня, но ничего не произошло. Он касался еще и еще. Но, нет. Этот фокус сработал только один раз.

– Ты что, под наркотой? – подозрительно спросил Стайлз.

– Конечно же нет!
– раздраженно ответил Питер.

– Может, уже пойдем? – предложил парень, оглядываясь по сторонам.

– Да, извини, я несколько увлекся, - сказал Питер, - надеюсь, я не сделал тебе больно? – спросил он встревожено.

– Это когда, ты меня чуть не раздавил, напугав до смерти? – спросил Стайлз с долей иронии.
– Да нет, все нормально. А вот твои разговоры с моей покойной матерью меня действительно начинают беспокоить.

Садясь в машину, и заводя двигатель, Питер дал себе слово разобраться во всем, что сегодня с ним произошло.

Пока они возвращались в усадьбу Уиттморов, три фразы брошенные Клаудией, не давали Питеру покоя, вгрызаясь в его воспаленный мозг: