Ловец бабочек
Шрифт:
…и когда за лакеем, во взгляде которого уже явственно читалась та самая хваленая пролетарская ненависть, коею Себастьяна пугали, захлопнулась дверь, позволил себе расслабиться.
Почти.
– Вы такой суровый, - мурлыкнула блондиночка с кучеряшками, из которых выглядывали махонькие разноцветные перышки.
– Уставший… - брюнетка подвинулась ближе.
И губу облизала.
Медленно. Томно.
– Не обветреются? – осведомился Себастьян, подвинув к себе вазочку с сырным кремом, в который щедрою
– Что?
– Если часто облизывать губы, они обветриваться начнут, - он подвинул и вторую вазочку. Ему нужнее.
Кто бы знал, сколько душевных сил забирают подобные капризы.
Девицы переглянулись. И блондинка наклонилась, исторгнув томный вздох.
– Вам дурно? – поинтересовался Себастьян.
– Мне хорошо…
– А по вам не скажешь… - он ткнул черенком ложечки в грудь. – Вы уж извините, что говорю, как оно есть, но сдается, вы слишком уж в корсет затянулись.
На щечках блондинки полыхнул румянец.
– Это почему же?
Себастьян огляделся, убеждаясь, что кроме пары этих вот птичек в номере нет никого. И девицы тоже оглянулись, так, на всякий случай. Он наклонился к самому ушку. Дыхнул. И нежно-нежно прошептал:
– Выпирает все.
– Оно… от волнения… - упрямо выдавила девица.
– Ужас какой…
– Почему ужас? – с явною обидой поинтересовалась она.
– Вам нельзя волноваться, - Себастьян ложечку облизал и пояснил. – А то вдруг оно выпрется совсем и назад не вопрется? Как тогда быть?
О… эти взгляды не обещали ничего хорошего.
– Вы… вы шутите, - несколько неуверенно произнесла брюнетка и вновь облизала губы.
– Или это нервное? – Себастьян взял ее за руку. – Вы, главное, не переживайте, потому что это лечится…
– Что?
– Да почти все сейчас лечится, если хорошего врача найти…
– Я здорова!
– Вы уверены?
Девица вскочила.
– Я… я…
– Это душевное томление, - подсказала ей подружка, старательно улыбаясь.
– Душевное? С душевным томлением сложно, - Себастьян откинулся и вазочку с кремом на колено поставил, защищая оное колено от посягательств. А то недоглядишь, так и уложат какую-нибудь ручку трепетную, которую если и отдерешь, то только вместе со штанами.
Штаны ему еще пригодятся.
– Тут надобно желудок проверить. Матушка моя уверяла давече, что современная наука установила, будто бы все душевные давления…
– Томления, - сквозь зубы произнесла блондинка, но все ж подвинулась еще ближе. И изогнулась, отчего немалые ее достоинства выперлись еще больше.
– Не важно, главное, что происходят они большей частью от несварения. Вот поест человек, скажем, капусты. Спать ляжет. И не спится ему… мается, бедолага, думает, что с души, но на самом деле – исключительно газы мучают…
– Я не ела капусты! – возмутилась
– Это хорошо, что не мучают. Наслаждайтесь.
– Газами? – глаза гневно блеснули.
А Себастьян пожал плечами:
– У каждого свои маленькие радости…
– Вы…
Он повернулся к блондинке и потыкал ложечкой в бюст.
– Видите, лезут-с… не затягивайтесь так туго, а то ж передавите. И дышите, дышите… вы покраснели. Это явно от кислородного голодания. Ну-ка сделайте глубокий вдох… вот так…
…блондинка закашлялась, и Себастьян не без удовольствия похлопал ее по спине.
– Ничего, это бывает… дышите глубже и привыкнете.
– К чему? – выдавила она.
– Ко всему…
– Я в вас влюбилась! – блондинка в отчаянии посмотрела на напарницу.
– Что, совсем?
– Совсем, - призналась она и подвинулась ближе.
– На хвост не сядьте, - заметил Себастьян, хвост на всякий случай на другую сторону перекинув. А то мало ли… а брюнетку-то передернуло.
И у блондинки губа задрожала.
Того и гляди расплачется.
– Я как увидела вас, так… голова закружилась…
– Это от корсета…
– …и сердце так колотится… вот послушайте… - она с готовностью подставила грудь для слушания, но Себастьян от высокой чести отказался.
– Извините, у меня фонендоскопа нет.
– А вы ухом…
– Воспитание не позволяет ухом чужие сердца слушать. Кстати, вы чем душились? – он потянул носом. – Розами… у меня на розы аллергия…
И почесался.
Задумался.
И добавил.
– А может, не на розы… может, все же лишай… тут ведь, когда свербеть начинает, то сразу не понятно…
Девицы замерли.
– Что? Думаете, все-таки лишай? Нет… не должно бы… та девица клялась, что не лишайная…
– К-какая девица?
– Правда… от про другое она соврала, - Себастьян поскреб ногу, сперва щиколотку, после колено, а там и повыше. – Да… определенно соврала… никому нельзя верить…
Обе соблазнительницы, изрядно подрастерявши пылу, уставились на Себастьяна круглыми глазами. Он же, поерзавши, поскреб там, где воспитанный человек чесаться не станет, особенно при дамах.
– …а с виду такая приличная казалась… три злотня взяла… - он поерзал сильней. – Что вы так смотрите? У всех свои слабости… кто-то вот газами наслаждается…
– Я не наслаждаюсь! – взвизгнула брюнетка, явно растерявши былой задор.
– Да? А зря… в жизни оно как, или ты наслаждаешься жизнью, или очень даже наоборот… когда наоборот, то хуже… кстати, надеюсь, у вас тут в аптеках ртуть продают?
– Ртуть? Зачем вам ртуть?
– Да так… - Себастьян слегка смутился. – Мало ли… вдруг да… прошлое, девоньки, оно бесследно не проходит… и порой, чтобы прошло…