Loving Longest 2
Шрифт:
…Была зима, но в пещере было сыро и относительно тепло. Под двумя их шерстяными плащами — местами даже жарко. Он положил руку на низ её живота, потом опустил ещё ниже; ему показалось, что её тело становится всё горячее; он улыбнулся, прижался к ней — да, они оба хотели ещё. Он поцеловал её грудь, она вздрогнула — под плащ попал холодный воздух, он снова обнял её.
— Ладно, не хочешь говорить, как тебя зовут — не говори, — сказал он. — У меня и без того есть множество имён для тебя, — и он зашептал ей на ухо то,
— Я тоже не буду спрашивать, как тебя зовут, — сказала она.
— Это не тайна, — он пожал плечами и сказал ей своё имя.
— Почему тебя так странно назвали? — удивилась она.
— Там, где я жил, на самом берегу северного моря, из-за океана были видны дальние отсветы сияния деревьев Валинора. Потом они погасли, и мы остались во тьме. Это случилось как раз за пару месяцев до моего рождения. Поэтому родители меня так и назвали — «тот, что в тени». Имя звучит зловеще, так что я не в обиде на тех, кто не любит обращаться ко мне по имени.
— А я тебя люблю, как бы тебя не звали, — она положила руку ему на бедро, погладила и прошептала, — Гватрен…
Комментарий к Глава 30. Невидимая жена Это могла бы быть 3 глава “Женщины в красном”, но судьба героев здесь в итоге несколько иная, и страж Дориата получил свою роль в сюжете :)
Глава немножко изменилась после чтения бета-ридером, так что тут могут быть ошибки. Спасибо большое читателям за исправления в предыдущей главе!
====== Глава 31. Невидимая жена (2): “Твой... или твоя?” ======
Маглор и Нариэндил накрыли стол в своей палатке. Келебримбор почти ничего не ел и не выпускал руку отца, который выглядел сонным и измученным.
— Ох, не надо мне этого, — устало отмахнулся Куруфин от куска хлеба с сыром, который протянул ему Маглор, — не понимаю, как можно есть сыр с маслом.
Улыбнулась даже Финдуилас: это было так знакомо! В обществе Куруфин никогда и никак не отзывался о еде, считая это ниже своего достоинства, но члены семьи знали, что некоторые блюда он просто ненавидит.
— Майтимо, — спросил Куруфин старшего брата, — может быть, расскажешь, что случилось с Турко?.. Я же тогда видел, что он побежал в лес. Надеялся, что спас его.
— Теперь он — прислужник Моргота, — кратко ответил Майтимо. — Считай, что его больше нет.
— Когда это случилось?.. — спросил Куруфин. Маэдрос понял, что «когда» относится не к моменту, когда брат покинул их, а когда он начал служить Морготу.
— Не знаю, Курво, — сказал старший. — Предполагаю, что ещё до нападения до Дориат. А что ты об этом знаешь? Вы же всё время были вместе.
— Он иногда куда-то пропадал. Надолго. Но я и подумать не мог… Майтимо, это, должно быть, ошибка… Почему?.. Не верю… — Куруфин замолчал.
— Я уверен, что дядя Туркафинвэ хотел, как лучше, — поддержал отца Келебримбор.
Маэдрос помрачнел. Он любил Куруфина,
— Почему-почему, — фыркнул Амрод. — Келегорм с юности считал, что он особенный потому, что у него волосы, как у папиной мамы и что поэтому отец любит его больше всех. Считал, что ему всё можно. Потом он сдвинулся на почве своей дружбы с вала Оромэ, цвет волос Мириэль уже был недостаточно хорош, и он стал прекрасным златовласым всадником с прекрасной собакой в свите столь же прекрасного владыки Алдарона. Воображал уже, видно, что он айну, а не дитя Илуватара.
Злобный тон Амрода удивил даже Финдуилас; ей, видимо, хотелось как-то разрядить обстановку, и она спросила:
— Разве у Келегорма серебристые волосы? Я всегда видела его золотоволосым; он был почти как отец или дядя Финрод. Я ещё всегда удивлялась, потому что папа говорил, что у него и Финрода ваньярский цвет, от бабушки Индис, но Келегорм-то…
— А, ну ты же никогда не видела волосы Мириэль, — сказал Маглор. — Вот посмотри.
Маглор достал небольшую шкатулку, в которой хранил памятные вещи, вещи, от которых остальные братья уже давно отказались, — или потому, что они были безразличны им, или потому, что хотелось забыть о них, потому что смотреть на них было всё тяжелее и тяжелее с каждой зимой и с каждым летом. Он достал круглый серебряный медальон с невероятно тонкими узорами-веточками; даже в этом холодном материале переплетение листьев и цветов казалось светлым и тёплым. Маглор открыл его.
Медальон был разделен на две части: и справа, и слева лежало по пряди серебристых, сияющих волос: слева — чуть более тёмные и упругие, справа — тонкие, белоснежные и тусклые; они были сплетены в уложенную кольцом косичку. Он показал медальон Финдуилас.
— Слева — волосы Тьелко, — объяснил Маглор. — Это ему было шесть лет, и такой у него на самом деле цвет волос. А справа — волосы Мириэль. Отец сделал этот медальон, когда понял, что у Тьелко такие же волосы, как у его матери.
— Можно?.. — Куруфин потянулся к медальону.
— Да, Курво, если хочешь, возьми себе, хоть память будет, — сказал Маглор.
— Не нужно, — сказал Майтимо. — Пусть всё будет у тебя.
Маглор лишь махнул рукой.
— Майтимо, даже мне уже всё равно. Их обоих нет с нами. Лучше забыть. — И он протянул медальон Куруфину.
— Тебе не может быть всё равно, — сказал Аргон. — Просто ты слишком устал. Прости, что вмешиваюсь, но ведь наверняка здесь есть что-то, с чем ты никогда не сможешь расстаться.
— Да, — ответил Маглор.