Loving Longest 2
Шрифт:
— Отец… у тебя болит голова? Тебе надо переодеться… помыться… Давай остановимся здесь, дядя Майтимо? — спросил Келебримбор.
— Здесь опасно, — сказал Маглор.
Амрод оглянулся.
— Боюсь, у нас нет другого выхода. По крайней мере, здесь открытое место… — он с неприязнью посмотрел на Келебримбора.
Келебримбор согрел воду, заставил отца помыться, переодел его, причесал и даже нашёл где-то красивую тёмную ткань, из которой можно было сделать повязку на глаз. Что-то в этом было странное и жалкое. Никто не помогал ему, кроме Маглора. Хотя внешне Маглор никак не проявлял своих чувств, Маэдрос понимал, что Маглор делает это не
Они все сидели в стороне, как будто их это не касалось, оцепенев и не в силах поверить в происходящее. Финдуилас, поскольку ей, как женщине, неудобно было на всё это смотреть, накинула на голову покрывало, отвернулась и взялась за вышивание; Карантир как-то запоздало сообразил, что ему следует сделать то же самое, и демонстративно повернулся в ту же сторону, что и Финдуилас: он достал из седельной сумки книгу и стал читать, стоя рядом со своим конём.
— Как трогательно, — сказал Амрод. — Ты веришь, что это он? Макалаурэ чуть не в клочья готов был разорвать мою Финдуилас, а сейчас так щебечет над мёртвым телом Атаринкэ.
— Прекрати, пожалуйста, — сказал Нариэндил. — Макалаурэ сейчас…
— Майтимо, — Амрод не обратил никакого внимания на его слова, — а ты-то сам в это веришь? Ты же помнишь, как Саурон сказал что-то вроде «моих кукол вы пока не видели». Я считаю, что от нашего брата тут только оболочка.
— Может быть, вы его спросите о чём-нибудь таком?.. — сказала Финдуилас. — Про что-то, что было в Валиноре. Как найти ваш дом в Тирионе…
— Это ты могла бы спросить его про Нарготронд, — сказал Амрод. — Ведь Куруфин и Келегорм жили в Нарготронде, королевстве твоего отца, и ты наверняка знаешь что-то, что должен знать настоящий Куруфин и не знаю я и Майтимо.
Финдуилас покачала головой.
— Я мало его знала… То есть на мой взгляд, это он, но… И мне не очень хочется с ним разговаривать. — Она оглянулась по сторонам. — Простите, — обратилась Финдуилас к Амроду и Маэдросу, — но я очень не люблю Куруфина. Не знаю, как сказать — это прозвучит неразумно. Просто если это он, мне не хочется ему помогать, делать так, чтобы вы снова доверяли ему и полюбили его. А если в его теле — душа кого-то другого, то этот другой, скорее всего, не сделал мне ничего дурного, и я не хочу помогать разоблачать его.
— Куруфин ведь дурно обошёлся с твоим отцом? — осторожно сказал Маэдрос.
— Когда дядя Финрод ушёл из Нарготронда, нам пришлось слушаться Куруфина. Потому что… Куруфин запугал отца.
— Говорят, что они с Келегормом запугали всех жителей Нарготронда, — заметил Амрод.
— Нет, дело не только в этом… У Куруфина было что-то, — Финдуилас стала говорить ещё тише, придвинулась к Майтимо и взяла его за рукав, — чем он заставлял отца слушаться его. Он не осмелился показать это Финроду, но без Финрода отцу пришлось делать всё, что говорил Куруфин…
— Показать Финроду что? — ошарашенно спросил Амрод.
— Мне кажется, это была какая-то бумага. Записка или письмо. Она была зашита в кожаный конверт. Куруфин показал её отцу только один раз, и я её не видела. Когда жители Нарготронда взбунтовались и хотели убить Келегорма и Куруфина, Куруфин напомнил отцу про эту вещь и сказал, что если отец или кто-то ещё из его дома убьёт его или Келегорма, оно попадёт к королю нолдор, Фингону, и он вынужден будет это обнародовать.
— Как можно бояться какого-то
Маэдрос задумался. Он смотрел на свою руку с разбитым алым кольцом Фингона, не глядя ни на Финдуилас, ни на Куруфина, который неуверенными шагами приблизился к ним.
Он вспомнил то, что при последней встрече рассказал ему Пенлод.
Жена Куруфина была личной камеристкой Эарвен.
Как же её звали?
Луиннетти.
Когда Куруфин в последний раз видел свою жену?
Где она?
Могла ли Луиннетти достать для мужа в доме Финарфина документ, компрометирующий Финрода или Ородрета? Когда и зачем она это сделала? Майтимо не питал особой любви к детям Финарфина (он считал, что в безобразной ссоре между ними и сыновьями Феанора был виноват не только Карантир), но ему стало не по себе, когда он подумал об очевидном: если Луиннетти получила эту вещь или документ ещё в Валиноре, в доме Финарфина, то очень может быть, что это затрагивало не только Ородрета (который тогда ещё не был женат), но и весь Третий дом нолдор.
— Что ты будешь делать? — шепнул Амрод.
— Сейчас с нами нет Келегорма, — сказал сквозь зубы Маэдрос. — Он прожил с Атаринкэ почти всё время, которое мы провели в Средиземье. Они всегда были так близки. Он нашёл бы, о чём спросить его, как проверить. Спрашивать его об Ородрете или об улицах Тириона — недостаточно. Мне вообще кажется, что это не совпадение, что он появился только после того, как Келегорма забрали у нас.
Маэдрос встал навстречу Куруфину и сказал:
— Я счастлив, что снова смог обнять моего младшего брата. Но я не могу быть уверенным, что тот, с кем я разговариваю сейчас — Куруфинвэ. Пусть все простят мне моё недоверие, — Майтимо оглядел собравшихся. — Но я собираюсь задать тебе несколько вопросов.
Он обдумал свои вопросы, ещё сидя рядом с Амродом. Ответить сразу на все мог только тот, кто был сыном Феанора и вырос в Валиноре. Куруфин практически ни разу не запнулся; но всё-таки Маэдрос видел, как всё больше мрачнеет Маглор, как недоверие не сходит с лица Амрода.
Постепенно он подобрался к вопросам, которые считал ключевыми: об их детской спальне и о плавании из Валинора в Средиземье на кораблях тэлери. На вопросы о доме Феанора Куруфин смог ответить. А вот когда речь зашла о плавании, он стал запинаться и отвечать не очень уверенно: он смог более-менее точно сказать, сколько именно кораблей разбилось и назвал почти все имена тех, кто ими командовал — конечно, за столько лет он мог что-то и позабыть. Но при этом Куруфин абсолютно ничего не помнил о дикой и непонятной для всех ссоре между Амродом и Амрасом, после которой Амрод попросил Маэдроса на несколько дней пустить его к себе и спал рядом с ним на голом полу каюты.
Маэдрос поймал испуганный взгляд Келебримбора и спросил его:
— Келебримбор, сам ты как считаешь: это твой отец?
— Да, — тихо ответил тот. — Я ведь тоже… тоже сначала не верил. Я тоже его расспрашивал: спросил про несколько случаев из моего детства, про дом, про маму… никто, кроме него, не мог это знать.
— Прости меня за то, что я тебя спрошу ещё кое-что, — Маэдрос обнял племянника за плечи и отвёл в сторону. — Где твоя мать?
— Она погибла в Альквалондэ, — ответил Келебримбор почти неслышно. — Я ведь с ней там жил. Прямо в гавани. С дядей и тётей. Отец видел их тела в воде… и на набережной. Не знал, как мне сказать. Попросил дядю Келегорма. Он мне сказал потом. Мы с отцом об этом никогда не говорили.