«Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)

Аксенов Василий Павлович

«Мать:

– Ты посмотри на свой пиджак. Да ты в зеркало, в зеркало, это курам на смех, такая длина… А поповские патлы для чего? Я спрашиваю – патлы зачем?

Сын:

– Ну мода…

Мать:

– Не знаю такой моды.

Сын:

– Ну стиль… Мало чего ты не знаешь! Тебе непременно нужно, чтобы я был похож на всех».

Таким образом, в своем стремлении не быть похожим «на всех», ты уже стал как две капли воды похож именно «на всех» пустопорожних юнцов, ставших обобщенными типами литературы. Я так надеялась, что переезд в Л-град тебя излечит от этого. Теперь надеюсь что, м.б., знакомство с таким человеком, как твой отец, подействует на тебя. Но пока не заметно. То, что он тебе говорит «против шерсти», ты воспринимаешь как нотации, навеянные моими письмами.

Насчет твоих военных лагерей я тоже очень огорчаюсь. Справки

сейчас достать не смогу, т. к. д-р Туляков, лечивший меня, выехал совсем на материк. Напиши, в каком месяце это будет. Я постараюсь, если ничто не задержит, выехать сразу после экзаменов по моему предмету, т. е. в середине июня. К 1-му июля надеюсь быть в Л-граде. Не надо ли прислать заявление от моего имени дир. ин-та с изложением всех обстоятельств? (Дальний Север, редкий отпуск, плохое здоровье и т. д.?) Я планировала так, чтобы июль прожить с тобой на Рижском взморье, а в августе ехать с тобой же в Казань для встречи с папой и, м.б., общей совместной поездки по Волге.

1/III. О твоей несчастной любви. Я знаю, что в твоем возрасте такое чувство может доставлять очень тяжелые переживания. Но в то же время я как нельзя лучше понимаю, что пройдет некоторое время и будет так, как в стихах Гумилева:

Но все промчится в жизни зыбкой —Пройдет любовь, пройдет тоска…И вспомню я тебя с улыбкой,Как вспоминаю индюка! [33]

Если бы ты знал, как меняются вкусы, и как через пару-тройку лет человек удивляется: неужели я сходил с ума из-за этого? Помню, как я в твоем возрасте умирала, буквально умирала от любви к Владимиру Вегеру [34] , который был старше меня на 20 лет. Я была уже тогда женой Д.Федорова [35] и матерью маленького Алеши [36] , так что о Вегере нельзя было и думать. Субъективно я страдала тогда не меньше, чем в самые тяжелые минуты тюремной трагедии. Но от последней осталось на всю жизнь разбитое сердце, а от Вегера – только улыбка и удивление: ну и дура же я была!

33

Заключительная строфа стихотворения Николая Гумилева «Индюк» (1920).

34

Владимир Ильич Вегер (1888–1945) – революционер-большевик, публицист.

35

Первый муж Евгении Гинзбург.

36

Сын Евгении Гинзбург от первого брака. Родился в 1926 г., умер в 1944 г. от истощения в Ленинградской блокаде.

5/ III. Все некогда дописать письмо. За эти дни получила огромное письмо от папы, из которого я коротко узнала (не так вскользь, как из твоего письма), как обстоят дела с моим делом. Как обидно, что оно, видимо, лежит в недрах прокуратуры в ожидании очередного пленума Верх. суда и что ехать мне, видимо, придется с этим, неполноценным паспортом! Письмо его выбило меня совсем из колеи. Прошлое, уже подернувшееся было «пеплом времен», вдруг ожило, приобрело реальные, ощутимые краски, звуки, запахи! А вместе с прошлым ожила и неубывная боль об Алеше. Всю эту неделю – особенно по ночам – так страшно мучаюсь в тоске о нем, как в первые года!

«Плату за страх» [37] я видела. Тоже почти заболела после нее. Ведь ее тема так переплетается с темой моей злосчастной жизни. Так же, как Марио, я везла по мучительной дороге смертельный груз [38] , в ежеминутном страхе последнего взрыва, только не несколько дней, а 18 лет везла его. (Помнишь, как ты меня в 49 г., накануне ареста [39] , спрашивал: «Мама, а тебе не страшно?», а я спокойно отвечала: «Страшно, конечно!»? Это было еще в те времена, когда ты не был «стилягой», а был моим дорогим, моим последним, всепонимающим

мальчиком!)

37

Фильм режиссера Анри-Жоржа Клузо, в главной роли Ив Монтан (Франция – Италия, 1953).

38

В фильме два водителя везут за вознаграждение взрывоопасный груз (нитроглицерин), который может взорваться при любом толчке грузовика.

39

Имеется в виду арест в 1949 году в Магадане, имевший целью оформить пожизненное поселение в Магадане. Василий учился в 10-м классе магаданской школы и после ареста матери остался один (см. «Крутой маршрут»).

И, вот, теперь груз смертельного страха сдан в прошлое. Кончена мучительная дорога. Но так же, как Марио, я потеряла себя в этой дороге и могу ежеминутно пустить свою машину под откос. Мое нервно-психическое состояние, конечно, только условно может быть названо нормальным. А ведь никто не щадит. Ни работа, которая изматывает до «кровавых мальчиков» в глазах, ни А.Я., который имеет полное право на такой же психоз, после той же дороги, ни Тонька, <…> ни мое последнее дитя, у которого есть время для занятий «стилем», но нет минуты, чтобы сказать теплое слово матери.

Ну, ладно, хватит. Вчера я выслала тебе 800 р. на март, так что те внеочередные 800 должны быть использованы для отдачи долгов, в первую очередь Майке [40] . Папа пишет, что, по мнению Аксиньи [41] , ты в Л-граде страшно похудел. В чем дело?

Пришли мне фотографию, только в нормальном костюме и прическе и с обычным выражением лица.

Крепко целую и благословляю.

Твоя мама.

40

Дочь Павла Васильевича Аксенова от первого брака, сводная сестра Василия Аксенова.

41

Ксения Васильевна, старшая сестра Павла Васильевича; см.: письмо Евгении Гинзбург от 1 октября 1953 г.

Павел Аксенов – Василию Аксенову

Казань. 7 марта 1955 г.

Дорогой мой Василек!

Получил твое письмо от 26.02.55. Большое спасибо за внимание. Ты извини, что я обращался к тете Наташе за справкой о твоих делах. Мы все здесь очень беспокоились, не случилось ли с тобой какой-нибудь новой оказии. Твое письмо и успокоительная телеграмма от тети Наташи пришли в один день. Очень хорошо, что ты с таким интересом занимаешься своей медициной, а не шалопайничаешь.

От мамы получил еще одно, очень хорошее письмо. Она очень глубоко переживает нашу встречу, но радость ее омрачается тем, что в предстоящем свидании она не найдет среди нас Алеши. Эта глубокая и неизбывная травма обязывает нас быть к маме еще более внимательными и чуткими.

Мама очень интересуется впечатлением, какое ты произвел на меня, и тут же выражает уверенность, что… «он произвел на тебя хорошее впечатление, если только он не в очень „стильном“ костюме и прическе». В общем, мама тебя очень и очень любит и гордится тобой. К сожалению, я не могу скрывать от тебя, что ты наносишь ей большую обиду своим невниманием. Вот что она пишет по этому поводу: «Но я на него сейчас в большой обиде. Насколько он любил меня и уважал раньше, в 48–52 г., настолько теперь охладел, стал считать меня старомодной <…>»

Очень тяжело читать эти горькие строки. Я знаю, конечно, что ты нежно любишь свою маму и как мать, и как друга, и как просто хорошего человека, но своим разгильдяйством ты наносишь ей тяжелые душевные раны. Ты не должен допускать, чтобы мама выпрашивала у тебя кусочки внимания. Она не заслуживает этого, и, кроме того, она очень гордая. Пиши ей чаще и больше, ведь тебе не надо притворяться, ты же любишь ее! Знай, что каждая строчка твоего письма, каждый штрих твоей жизни, о котором она узнает из твоих писем – доставляет ей большую радость. В противном случае, у вас совершенно искусственно может нарушиться взаимопонимание, за которым обычно следует общее охлаждение.