Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Шрифт:
Мягко скажу – резким, почти истерическим голосом выдавала весь свой матерный запас, что в жизни слышала и в научных книгах вычитала. Оказалось – много чего запомнила. На самых крутых, «боцманских» загибах «ветер» почти стихал, а стоило мне замолчать, чтобы перевести дух, он снова достигал страшной силы. Едва удерживалась, цепляясь за стволы деревьев.
Удалось сообразить – надо придумать еще какой-то заслон от их атаки, кроме матерного крика. Но я же не «йогиня» высоких степеней просветления: захочешь – взлетишь, захочешь – уйдешь в иные миры, на время или насовсем. Жить хочешь? Начинай! Вспомнила свои «беретты»!
Свинцовой, едва повинующейся рукой вытянула из кобуры правый пистолет, вскинула! От «ветра» рука гуляет. Так нет! Я же отличный стрелок, чуть-чуть до «мастера» недотянула, я сумею!
Раз, два, три… Стреляю, ведя стволом вдоль мелькающих перед глазами харь! Какой приятный грохот, как подкидывает ствол, как летят отстрелянные гильзы!
«Ветер» почти стихает.
– Ага, ангелочки мои фальшивые! Тоже жить хотите? Правильно Олег с Андреем говорили – есть пистолет – стреляй! Поможет – не поможет, но стрелять надо!
Не такие уж всемогущие «ангелочки» мне попались. Начали думать: как и куда спасаться? Одновременно жевать резинку и ходить по комнате слабо?
Я достреляла оставшиеся патроны и выхватила второй пистолет.
«Бывшие ангелы» внезапно начали растворяться в воздухе. Несколько секунд – и нет никого.
Стараясь сохранять бодрость и кураж, я дунула в ствол пистолета, откуда вился легкий дымок, сунула его за ремень.
А знаю ли я обратную дорогу? Это – вряд ли.
Прикидывая направление, я ушла довольно далеко от озера и вдруг услышала звук автомобильного двигателя. Не наш, точно, мы сюда прибыли исключительно на конной тяге. Снова «они»? Подмога к ним прибыла? И только сейчас пришел в голову запоздалый вопрос – кто же эти «они»?
Что-то проанализировать и вычислить я не успела. Надо мной зависло почти абсолютное подобие «летающей тарелки» из комиксов. И опять голоса в голове, не такие красивые, обычные, но старающиеся звучать убедительно: «Лариса, брось дурить. Бежать тебе некуда. У нас есть много способов… Начнем с приятного».
Тут же и начали, сволочи! Внезапно, независимо от реальной обстановки, на меня вдруг нахлынуло то самое страстное томление. Невыносимое желание. Как в раннем девичестве определила для себя, испытывая ночами нечто подобное и читая Асанова: «Хочу любви той самой, красивой-красивой, большой-большой, а если я в жизни не встречу такой, тогда мне совсем никакой не надо».
И ведь долго ждала, но увы… О прочем не вспоминаю, но и Левашов тоже не из того разбора.
Мечты в жизнь редко претворяются: много хочешь, мало получишь.
А «ангелы» с «тарелки» старались вовсю. Такого острого приступа похоти я давно не испытывала. А уж отдаться любому из «ангелов» – наверно, это будет непередаваемо! Во время разговора не обращала внимания на их надетые на голое тело туники, а сейчас вспомнила, или мне напомнили…
Волной накатывались возбуждающие воображения картинки. И мысли, и внушаемые ощущения. Ох, как бы это сейчас было восхитительно! Сильные обнимающие руки, поцелуи, и – оно самое! Наконец я почувствую, как это немыслимо прекрасно – взаимная нерассуждающая страсть.
Ни разу в жизни я такого не испытывала. «Трахалась», как сейчас говорят, с девятнадцати лет, с секретарями партийных комитетов по преимуществу. Но всегда это были «просто контакты». Повозились,
А от несчитаных красных десяток и сиреневых четвертных в кошельке – понимание своей продажности, предательства идеалов. Но потом все повторялось снова и снова…
Совсем как сейчас. Ноги сами понесли меня к опускающейся, гостеприимно выбросившей трап и приоткрывшей овальный люк «тарелке». Сейчас войду, и самые тайные мечты и фантазии станут явью! Кажется, не дожидаясь этого, я собралась начать раздеваться прямо снаружи. Пусть и они сразу увидят меня во всей красе…
Но где-то они перестарались. Нельзя так грубо и откровенно выворачивать наизнанку подсознание. Почти нестерпимая жажда наслаждения перекрылась отвращением. Мало ли о чем я могу вспомнить иногда, но демонстрировать подобное «кино»!
Когда мне будет надо – сама выберу, с кем и как. А на шантаж я не поддамся!
Была бы на моем месте другая, нимфоманка без комплексов – у них бы получилось.
Я вскинула пистолет и начала стрелять прямо в открытый люк, кусая губы от ненависти к «ангелам», к себе и от того, что не случилось того, чего мне все еще хотелось почти до умопомрачения.
Пули четко уходили в темное чрево «тарелки», только одна зацепила край люка, высекла сиреневую искру и рикошетом улетела в лес. Если кто-то стоял поблизости от входа, он свое получил…
«Объект» крутнулся на месте, резко накренился, как бы теряя ориентировку, потом выпрямился и со свистом ушел по косой над самыми кронами деревьев.
Так-то лучше.
Силы разом покинули меня, я плюхнулась на траву, привалилась спиной к громадному теплому стволу.
Где же мои друзья, братья, товарищи? Неужели они не слышали выстрелов?
Отдышалась чуть-чуть и, повинуясь рефлексу, сменила расстрелянные обоймы в пистолетах на запасные…»
Описания своих сексуальных видений и воспоминаний Лариса могла бы и не приводить, ограничиться легким намеком, но, наверное, подсознание само выталкивало наружу темную накипь. Освобождалось, чтобы завтра это полностью забылось, как забывается дурной сон, оставляя после себя лишь смутное ощущение.
И действительно, переведя дух, сделав пару глотков из протянутого Ириной стакана, закурив следующую сигарету, она стала говорить спокойнее и живее.
«…И это пройдет» – вспомнился царь Соломон с его кольцом. Вопрос – когда? – для меня сейчас актуален, как никогда. «Есть только миг между прошлым и будущим…» В двадцать первом веке я поставила мелодию этой песни в мобильник Олега.
Вот и я живу пока!
«Эти» сказали, что начнут с приятного. Так будем ждать «неприятного». Каков арсенальчик для меня приготовлен? И когда начнут? Выдержу ли? Успеют ли ребята? А вдруг я их как следует напугала, и они оставят меня в покое?